Майкл был замкнутым и сдержанным; он носил короткую стрижку, а глаза его были настолько темными, что казались почти черными, такими же непроницаемыми, как и их хозяин.
Габриэль был спокойным, но решительным и непреклонным; его волосы вились на затылке, а глаза были теплого шоколадного оттенка.
Рейф же носил волосы до плеч, гораздо длиннее, чем у его братьев, а глаза его были настолько светлыми, что в них мерцали золотистые искорки. Многие считали его самым несерьезным из трех братьев Д’Анджело. Те же, кто был хорошо с ним знаком, прекрасно знали, что под личиной игривого забияки скрывается мужчина с железным характером, таким же, как у двоих его братьев.
Майкл с издевкой вскинул брови:
— Как я понимаю, Моник не была той единственной, как и любая другая из того легиона барышень, с которыми ты крутил романы за последние пятнадцать лет.
Рейф жалостливо посмотрел на брата:
— Спасибо, конечно, но я не ищу «ту единственную».
Губы Майкла тронула едва заметная улыбка.
— В один прекрасный день она может найти тебя!
— Ха, мечтать не вредно, — рассмеялся Рейф. — Я могу поверить в то, что Гейб счастлив с Брин, но совершенно точно знаю, что одна любовь на всю жизнь — не для меня. Да ты и сам это знаешь, — добавил он.
— Да, но скажи, эта Моник ведь не станет досаждать мне телефонными звонками и визитами, умоляя рассказать ей, где ты и как с тобой связаться, когда я буду в Париже, правда?
— Надеюсь, не станет, — устало вздохнул Рейф. — Мы отлично повеселились пару недель, но теперь все кончено.
Майкл покачал головой:
— Видимо, она этого не понимает. — Он сурово посмотрел на брата. — Может, направишь свое обаяние в мирное русло, когда будешь в Нью-Йорке? Во вторник в галерею приедет дочь Дмитрия Палитова, — объяснил он, поймав вопросительный взгляд Рейфа. — Она лично будет руководить установкой витрин, которые сама же спроектировала для отцовской коллекции драгоценностей, которую выставляют в галерее на следующей неделе. Она приезжает в город на все время выставки, с ней будет личная охрана Палитова.
Рейф широко раскрыл глаза:
— Какого черта?
— Вполне понятно, почему Палитов хочет, чтобы там была именно его охрана. — Майкл пожал плечами. — Проводить выставку он согласился именно на этих условиях: дочь проектирует витрины и присутствует на выставке до ее открытия и во время проведения.
Рейф, как и Майкл, отлично знал: для галереи «Архангел» то, что ведущий затворнический образ жизни русский миллиардер согласился выставить свою частную коллекцию именно у них, было большой удачей. Десятилетиями никто, кроме самого Дмитрия Палитова, не видел эти драгоценности, а кое-какие экспонаты его коллекции, поговаривали, принадлежали самой царице, прежде чем исчезли из России в прошлом веке.
— Я рассчитываю на тебя, будь с ней ласков в ближайшие две недели, — добавил Майкл.
— Что ты имеешь в виду? — скептически нахмурился Рейф. — Палитову вот-вот стукнет восемьдесят, а дочери тогда сколько?
— Какая разница, сколько ей лет? — отмахнулся от него Майкл. — Я же тебя не спать с ней прошу. Просто будь с ней очаровательным знойным Рафаэлем Д’Анджело, — шутливо протянул он, а затем по-отечески похлопал Рейфа по спине и отошел.
Рейф с отвращением фыркнул. От него ждали, что он станет флиртовать с пятидесятилетней дочерью русского миллиардера-затворника, и ему это было совсем не по душе.
Глава 1
— Подвиньтесь, пожалуйста. Вы мешаете пройти.
Рейф выпрямился, стоя в дверном проеме восточного крыла галереи «Архангел», где он вот уже несколько минут наблюдал за тем, как вносят витрины из стекла и бронзы для коллекции драгоценностей Палитова. Он обернулся, чтобы посмотреть на парнишку, который так грубо с ним разговаривал.
Он был еще подростком, довольно высоким, на нем были такие же выцветшие джинсы и объемная толстовка, как и на других рабочих, а кепку он надвинул очень низко на лоб.
Глядя в его лицо, Рейф подумал о том, что для мальчика он чересчур хорошенький: темные брови изгибались дугой, глаза были темно-зеленые, как молодой мох, а ресницы длинные и густые; на вздернутом носике красовалась россыпь веснушек, скулы были высокие, щеки впалые, губы пухлые и сочные, а подбородок упрямый и острый.
«Да, слишком хорошенький для мальчика, — подумал Рейф, — хотя без труда помогает устанавливать витрины».