— Ужасно! — сказала Джи-ксинг. — Оди, мне кажется, нам пора возвращаться в отель.
— Еще нет, Джейни. А нельзя ли поговорить с ними?
Глаза продавца блеснули. «Конечно. Некоторые из них любят поговорить, даже с незнакомыми людьми. У вас есть немного времени? В сущности это очень просто. — Говоря это, он подвел их к экрану ПВ, справился в переплетенном в шелк указателе и набрал код. — Я подружился с одним из них, — застенчиво объяснил он. — Когда нет посетителей, у меня бывает много времени, я их вызываю, и мы отлично болтаем… А, Рекс! Как дела?»
— Прекрасно, — ответил красивый загорелый пожилой человек, появившийся на ПВ. — Рад вас видеть! Мне кажется, я незнаком с вашими друзьями? — добавил он, дружески поглядывая на Уолтерса и Джи-ксинг. Если есть идеальное состояние у человека, достигшего определенного возраста, то он находился именно в таком состоянии; на голове сохранились все волосы, похоже, и зубы собственные; в углах глаз морщинки от смеха, в остальном же лицо гладкое, а глаза яркие и теплые. Он вежливо выслушал представления. Когда его спросили, что он делает, он скромно пожал плечами: — Собираюсь исполнять партию Кармины Катулла в Венской опере. — Он подмигнул. — Ведущая сопрано очень красива, и мне кажется, любовная лирика находит у нее отклик.
— Поразительно, — прошептал Уолтерс, глядя на него. Но Джи-ксинг была гораздо меньше очарована.
— Мы не хотим мешать вашим музыкальным занятиям, — вежливо сказала она, — и боюсь, нам пора уходить.
— Занятия подождут, — добродушно объяснил Рекс. — Они всегда ждут.
Уолтерс был очарован. «Скажите, — спросил он, — когда вы говорите… гм… о дружбе в этом… гм… состоянии, можете ли вы сами выбирать себе собеседника? Даже если он еще жив?»
Вопрос был адресован продавцу, но первым заговорил Рекс. Он проницательно взглянул на Уо; перса и сочувственно ответил: «Кого угодно, — и кивнул, будто они в тайне о чем-то договорились. — Живого, мертвого или воображаемого. И, мистер Уолтерс, ваши собеседники сделают все, что вы захотите. — Он усмехнулся. — Я всегда говорю, что ваша „жизнь“ — только вступление к подлинной жизни, которая здесь. Просто не понимаю, почему люди это так надолго откладывают!»
Между прочим, «Здесь и После» — одно из тех побочных предприятий, которые мне больше всего дороги, и не потому, что приносят много денег. Когда мы обнаружили, что хичи умеют записывать и хранить в своих машинах личности умерших, блеснул свет. Ну, сказал я моей доброй жене, если они умеют это делать, то почему бы не делать и нам? Ну, ответила моя добрая жена, можно, Робин, дай мне только немного времени для работы над кодированием. Я не принимал никаких решений относительно себя: хочу ли, чтобы со мной это проделали, где и когда. Но я был совершенно уверен, что не хочу, чтобы это проделали с Эсси, по крайней мере не тогда, и потому был очень рад, что пуля всего лишь оцарапала ей Нос.
Больше того. Нам пришлось познакомиться с роттердамской полицией. Сержант в форме представил нас бригадиру, который посадил нас в свою большую скоростную машину с горящими огоньками, отвез в полицию и предложил кофе. Бригадир Зюйц провел нас в кабинет инспектора Ван Дер Вааль, рослой крупной женщины со старомодными контактными линзами, от которых се глаза казались выпуклыми и сочувственными. Как неприятно, минхеер! Надеюсь, вы не пострадали, мадам! Она отвела нас по лестнице — по лестнице! — в кабинет комиссара Лютцека, который был рыбой совсем иной породы. Низкорослый. Тощий. Красивый, с мальчишеским лицом; хотя ему еще нет пятидесяти, он уже главный комиссар. Можно представить себе, как он затыкает пальцем дыру в плотине и держит так, пока не захлебнется[5]. Но невозможно представить себе, чтобы он сдался. «Спасибо, что зашли», — сказал он, усадив нас.
— Несчастный случай, — заметил я.
— Нет. К сожалению, не несчастный случай. Если бы несчастный случай, им бы занялась муниципальная полиция, а не я. Мы проводим расследование и просим вас об участии.
Я сказал, чтобы поставить его на место: «Наше время слишком ценно, чтобы заниматься такими делами».
5
Намек на известный детский рассказ о мальчике-голландце, который спас родной город от наводнения, заткнув пальцем плотину.