Игорь спросил:
— Как ты будешь костёр поджигать?
— Очень просто, — сказал Дунин, спустив на пол босые ноги и во весь рот зевая. — Подплывём с младшим на тузике, я зажгу спичку, брошу в банку с керосином, которая под дровами, он и вспыхнет. Думаешь, там одни палки? Чёрта с два эти палки подожжёшь. Мы на них ведро разных нефтепродуктов вылили, чтобы мигом вспыхнуло. Весь эффект в том, чтобы сразу, факелом.
— Плот тоже сгорит?
— Плот обуглится, он же мокрый. — Дунин натянул шорты, сунул ноги в тапочки. — Завтра утром надо будет I головешки с пляжа собирать, их все морем к нам повыки-дает. Тоже морока...
В комнату зашёл Захар Кондратьевич:
— Боря, ты готов? Пора, последний номер начался.
— Пап, я ещё младшего не разбудил!
— Поздно. Возьми с собой Игоря, он тебе поможет. Вот спички.
Захар Кондратьевич ушёл.
— Опять тебе работа нашлась. Побежали, Игорёк!
Они добежали до места, где кончается асфальтированная дорожка и за площадкой, огороженной цементной балюстрадой, начинается пляж. Игорь увидел полувытащенную на берег лёгкую шлюпочку.
— Залазь! — скомандовал Дунин.
Игорь залез в шлюпку. Дунин снял тапочки, забросил внутрь. Упёрся грудью в нос шлюпки, нажал, и она со скрежетом съехала в воду, закачалась. Дунин ловко перебросил тело через борт, вставил вёсла в уключины.
— Садись за руль, — сказал он. — Плот видишь? Правь на него, к левой стороне.
И замахал вёслами.
Шлюпка помчалась к плоту. Они успели причалить к нему как раз в тот момент, когда хор допел последнюю песню и зрители закричали и захлопали.
Прожектор на причале направил свой луч в небо.
Когда стали утихать хлопки и крики, луч прожектора медленно и плавно двинулся вниз, пополз в сторону плота с костром.
— Держись за плот крепко, — строго сказал Дунин. — : Упаси морской бог Нептун, если качнёт и я уроню спички или керосин разолью в воду. Тогда всё пропало.
— Я крепко держусь. — Игорь вцепился в край плота двумя руками.
На причале подошла к микрофону старшая вожатая Ирина Петровна и стала что-то торжественное говорить, но Игорь не вслушивался. Всё внимание было обращено на то, чтобы крепко держаться за плот и не дать шлюпке покачнуться. Он расслышал только последние слова вожатой, которые ему и надо было расслышать:
— Гори ярко, наш пионерский костёр!
В ту же секунду луч прожектора добрался до плота, осветил его край и остановился.
Дунин чиркнул об коробку горстью спичек и сунул огонь под дрова, где была банка с керосином.
И будто дёрнули самую толстую струну в самой большой балалайке струнного оркестра — с таким звуком вспыхнул и рванулся вверх по сухим стволам деревьев жаркий оранжевый огонь.
Дунин отшатнулся, крикнул:
— Отталкивай со всей силы, сгорим!!!
Игорь сам хотел оттолкнуться, потому что огонь обжёг ему лицо, но не смел без команды, а после команды отпихнулся от плота обеими руками так, что тузик отскочил сразу метров на шесть. Дунин отгрёб ещё подальше и опустил вёсла на воду.
— Красиво? — спросил он.
Длинный вертикальный столб ярко-рыжего пламени вырывался из моря. В середине столба светились белым светом прозрачные стволы деревьев, ветки и коряги, брёвна и пни с извивающимися корнями. На такое можно смотреть всю жизнь, обо всём позабыв...
— Жутчайше красиво, — сказал Игорь. — Никогда такого не видал.
— Покажи-ка свой форштевень... Дунин осмотрел его лицо.
— Чего там? — спросил Игорь. — Жжёт немножко.
— Ничего непоправимого. Брови обгорели. Я испугался, что хуже будет. Понимаешь, как раз с той стороны мы солярки налили, а я забыл. Ты уж прости.
— Да ничего. Мне совсем не больно. Даже наоборот.
— Как это: не больно, а наоборот? — полюбопытствовал Дунин.
— Как бы это объяснить... — затруднился Игорь. — Приятно, хорошо, радость чувствую. А чтобы одним словом, не знаю.
— Я понял, — сказал Дунин, глядя в огонь. — Хоть и устаю я в этот праздник, как вьючный ишак, но это для меня самый лучший день во всей смене. Всегда жду его, а после — жду конца смены.
— Отличный день, — подтвердил Игорь. — Всё время праздник, и конца не видно. Наверное, ещё Нептун из моря вылезет всем подарки дарить.
— Что-то в этом роде будет, — ухмыльнулся Дунин загадочно.
— Посмотрим, — сказал Игорь. — Слушай, Марину Алексеевну в таком красивом платье в воду бросили. Оно, наверное, испортилось?
— А нам какое дело?.. Надо думать, такое надевает, которое от воды не очень портится.
— Она знала, что её бросят с причала?
— Ой, какой ты младенец... Она сама сценарий писала. С берега доносились крики, вопли и восторженный визг. Сотни ребячьих глоток дали себе полную волю, и никто за это не делал замечаний, не ругал, не требовал прекратить безобразие, не приказывал построиться и уйти с пляжа.
Покрывая весь шум и гвалт, грохнул взрыв.
Дунин схватил Игоря за руку:
— В небо, в небо смотри!
Зелёные, красные, белые и оранжевые огни вспыхнули в небе.
Будто разноцветный огненный купол вознёсся над бухтой Ласпи. Спускались огни, и светлый купол спускался всё ниже. Игорь замер. Он никогда не видел такого, и подумалось, что никогда такого не увидит, ему не хотелось, чтобы погас этот купол, он ещё не нагляделся на него, и, если купол сейчас погаснет, в душе останутся горечь потери и печаль о невозвратимом... Купол погас.
Игорь даже застонал от огорчения, но тут снова грохнул взрыв, новые ракеты взлетели в небо и вспыхнули там, и снова развернулся над морем сияющий, переливающийся разными огнями купол.
Ещё раз погасли огни, и ещё раз взлетели ракеты.
Рука Бориса Дунина так и лежала на руке Игоря. Шлюпка слегка покачивалась на слабой волне, береговой бриз понемножку сносил её в сторону моря.
— Сколько будет раз? — спросил Игорь.
— Двенадцать, — отозвался Дунин. — Ты погляди, что на берегу творят! Вот это настоящее веселье!
Когда в следующий раз взлетели ракеты и осветили небо, Игорь посмотрел на берег. Там бесились.
Плясали отчаянные пляски, не похожие ни на один цивилизованный человеческий танец. Кувыркались через голову. Играли в чехарду, орали во все глотки, бандами бросались на вожатых и валили их на гальку. Игорь заметил, что командир отряда Вова Заботин пляшет босиком на животе у поверженного на землю Андрея Геннадиевича. Андрей Геннадиевич выбрался из-под кучи пионеров, махнул рукой и, радостно улыбаясь, уложил одним махом человек шесть. Кто-то вскочил ему на плечи, но повалить на этот раз не удалось. Тогда ребята окружили вожатого, взялись за руки и начали плясать...
— Что делается... — проговорил Игорь, когда купол опять на несколько секунд погас. — А не покалечатся?
— Теоретически возможно, но практически такого случая не бывало, — сказал Дунин. — Может, на берег хочешь?
— Хотелось бы, конечно, — сказал Игорь, подумав, — но в то же время и не хочется. Какое-то не то настроение. Здесь лучше.
— И я так думаю, — кивнул Дунин. Снова вспыхнули ракеты. — У меня такое ощущение, что я всё это для них сам устроил... Подгребём, а то нас бризом относит.
И он взялся за вёсла.
В день праздника Нептуна единственный раз за смену пионерам разрешается возвращаться с пляжа в отряд без строя. И ни разу не было случая, чтобы кто-то потерялся или очень уж опоздал к отбою.
Глава одиннадцатая
После такого праздника и воскресенье кажется серенькими буднями. Хоть подъём и на час позже, и на зарядку не гонят. И кружки по воскресеньям не работают. То есть не работают руководители кружков, так как должны же они иметь выходной день. Без руководителя ничто работать не может, следовательно, и кружки не работают. Помещение закрыто. Не работают ни «Мягкая игрушка», ни «Умелые руки», ни радиоэлектротехника, ни литературный кружок, ни выжигание по дереву, ни чеканка по медной и латунной фольге.