— Ты уже решил, что будешь заказывать? — спросила Пэм.
Дерек поднял на нее глаза. В голосе Пэм явно слышалось раздражение.
— Салат, Пэм. С тунцом или любым другим морским продуктом. И кофе, пожалуйста.
— Похоже, она вас не очень-то жалует, — сказала Стейси, когда Пэм ушла на кухню.
— Странно, обычно она ведет себя так, словно мы с ней — лучшие друзья. — Дерек широко улыбнулся Стейси. — Может, ей не нравится запах моего лосьона после бритья. А вам?
— Что — мне?
— Вам нравится запах моего лосьона?
Стейси наклонила голову набок и глубоко вдохнула носом. На лице у нее сразу же появилось выражение удовольствия, но оно почти так же быстро исчезло, сменившись выражением безразличия.
— Так себе, — сказала она. Потом взяла на вилку кусочек салатного листа из салатника. Дерек засмеялся.
— Знаете, я тут сам немного порасследовал и думаю, для вас есть хорошие новости.
Вилка из руки Стейси упала в салатник.
— Вы нашли кого-то, кто помнит моих родителей?
— Нет. Простите. Никто пока не признается в этом. Но кое-что я действительно обнаружил: все, кого я спрашивал, вели себя очень странно при упоминании вашего имени. Так что вот вам хорошая новость: я начинаю склоняться к мысли, как и вы, что живущие здесь люди что-то скрывают. — Он не сказал ей, что, насколько он может судить, от него также скрывают какие-то сведения, касающиеся его самого.
— Дерек, вот что еще я забыла вам сказать. После вашего ухода из аптеки Мейвис угрожала мне.
У Дерека отвисла челюсть.
— Что?
Стейси кивнула, глазами умоляя его поверить ей.
— Правда. Она сказала, что никто здесь мне не рад и что для меня же самой было бы лучше, если б я поскорее убралась из города.
Дерек засмеялся.
— Извините, — тут же сказал он. — Просто это похоже на диалог из какого-то старого вестерна. Кроме того, Мейвис нельзя принимать всерьез. Она работала у Хантеров, нянчила мальчишек, когда они были маленькие, и с тех пор сохраняет почти фанатическую преданность Хантерам. Думаю, она не всегда знает, о чем идет речь, а просто повторяет как попугай все услышанное из уст любого из них.
Вид у Стейси был разочарованный; она опять взялась за вилку и стала ковыряться в салате.
— Значит, ставим на этом точку, — вздохнула она. — Я начинаю думать, что зря сюда приехала, в конце концов.
Дерек посмотрел в окно и увидел, что солнце пытается прорваться сквозь гряду облаков.
— А может, и не зря, — вырвалось у него. — Я могу показать вам нечто такое, что с лихвой окупит вашу поездку.
— Правда? А что это? — Стейси перестала делать вид, что ест. — Скажите мне.
Дерек засмеялся, обрадованный ее волнением, от которого она стала казаться совсем юной и счастливой.
— Я знаю одно место, где так красиво, что любая художница-пейзажистка продала бы свою душу, чтобы увидеть его.
— А где это? Скажите, где? — настойчиво спросила она, уже шаря в сумке в поисках клочка бумаги и ручки, чтобы записать, как туда ехать.
Дерек схватил ее за руку.
— Ничего писать не надо. Я сам вас туда отвезу.
— Когда?
— Как только покончу с едой. — Он все еще улыбался, когда Пэм подошла к их столу, неся его салат и плетенку с булочками. Сначала Пэм казалась удивленной, потом тоже заулыбалась.
Неужели у всех женщин так быстро меняется настроение или это только у Пэм так, подумал Дерек.
— Спасибо, Пэм, — сказал он.
Она кивнула, постояла в нерешительности, взглянула на Стейси, затем повернулась и пошла в направлении кухни.
Что бы это значило? — подумала девушка.
— Ешьте поскорее, Дерек, в нашем распоряжении не весь день.
Дерек снова повернулся к Стейси.
— Вы правы, не весь. У меня назначена встреча в округе Дакота, но у нас будет достаточно времени заскочить в это место по пути. — Он принялся за салат с крабами. — То есть если вы не возражаете против того, чтобы поехать вместе со мной и подождать конца моей встречи. Она займет не больше часа, а Хейстингс вам обязательно понравится. Там есть несколько замечательных архитектурных сооружений, и город тоже стоит на реке.
Выходя вместе из гостиницы спустя полчаса, они все еще обсуждали свои планы на день.
— Это похоже на кафедральный собор под открытым небом, — прошептала Стейси, обводя взглядом поляну в лесу, где деревья, казалось, были высотой до неба.
Если бы светило солнце, то свет пробивался бы сквозь ветви, ложась пятнами на то место, где они стояли, а вокруг них лесные великаны оставались бы в тени, загадочные, таинственные, с поблескивающими у основания стволов озерцами воды. Клочки тумана, похожие на сладкую вату, все еще цеплялись за ветви деревьев и плыли над землей.
— Когда растает весь лед, здесь будет что-то вроде болота, — сказал Дерек. — Но именно тогда это место красивее всего. Если, перейдя по висячему мосту, оставаться на тропинке, то даже ног не замочишь. — В его голосе зазвучали благоговейные нотки. — Все здесь покроется мхом, а поверхность воды перечеркнут ветви упавших деревьев.
— О, здесь чудесно даже сейчас! — восторженно воскликнула Стейси. Она полезла в сумку, чтобы достать тетрадь для набросков. — Жду не дождусь, когда можно будет начать.
Дерек посмотрел на часы и покачал головой.
— Сегодня не выйдет, Стейси. Разве что… хотите остаться здесь, пока я буду в Хейстингсе? Сможете порисовать часика три?
Стейси оглянулась кругом, завороженная красотой, но отрицательно покачала головой.
— Вообще-то смогла бы. Но сегодня мне хочется побывать в Хейстингсе, раз уж все равно вы туда едете. Как только я начну работать, у меня не будет времени на осмотр достопримечательностей.
Когда они подошли к подвесному мосту, перекинутому через сплетение трех озер, Стейси вспомнила о фотоаппарате и вынула его из сумочки.
— Я только щелкну раз или два, и назад, — умоляюще сказала она. — Это не займет и минуты.
Дерек решил не отказывать ей в этом удовольствии и наблюдал из окна автомобиля за тем, как она носилась вокруг, снимая висячий мост и озера во всевозможных ракурсах. В эти минуты она действительно была тем, кем назвалась, — влюбленным в свое искусство художником-пейзажистом. Глядя на ее фигурку в плотно облегающих джинсах и куртке от спортивного костюма, Дерек не мог не думать о ее чувственности. Он дал волю своему воображению, представляя ее себе в шортах и маечке на бретельках, с растрепанными волосами, работающей на поляне в потоках теплых солнечных лучей. Он представлял, как незаметно подкрадывается к ней сзади и вдруг хватает ее, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Ее удивление сменится радостью, и он добьется от нее желаемого прямо там, в лесу, на ложе из опавших сосновых игл…
Звук захлопнувшейся дверцы вернул его из фантазий в действительность. Его лицо покрылось краской смущения.
— Что с вами, шериф? Неужели я застала вас в грезах о чем-то этаком?
Она и сама не подозревала, насколько права. Дерек крякнул и повернул ключ зажигания.
Обретя наконец дар речи, он пробормотал:
— Надо спешить, а то я опоздаю.
Ни один из них не заметил серого «катлесса», припаркованного чуть в стороне от дороги, метрах в двухстах позади них.
Пэм смотрела через ветровое стекло, раздумывая, стоит ли ехать за ними до самого Хейстингса. Что это ей даст? Она уже и так узнала много всего. Ясно, что эта Миллман собирается здесь рисовать — вон за тем местом, где при слиянии трех озер образуется перекрученный треугольник. Теперь у нее есть что доложить, да и сама она, если захочет, может воспользоваться этими сведениями. Пэм посидела еще немного, думая о том, как было бы хорошо подкараулить Стейси в лесу и треснуть ее по голове самой большой палкой, какую она сможет поднять. Она принесла бы лопату, выкопала бы могилу, прикрыла бы ее сверху толстым слоем опавшей хвои. До конца весны, когда здесь каждый день собираются рыболовы, это место обычно бывает безлюдным, если не считать нескольких водителей, которым известно, как этим окольным путем добраться до казино на Прэри-айленд. Никто ничего не узнает. Подумают, что Стейси просто надоело вынюхивать и раскапывать и она вернулась в Нью-Йорк.