— Нет, — сказал Дерек, — это мы виноваты. Это мы мешаем движению. — Он взял Стейси за руку и повел в конец квартала, где была припаркована его машина. — У вас в Нью-Йорке есть казино? — спросил он, пока они пристегивались страховочными ремнями.
— Даже не знаю. Я ни разу не была в казино, мне никогда не приходило в голову пойти посмотреть, где оно.
— Как насчет того, чтобы заглянуть в одно из наших? Ужинать еще рановато, а для прогулки становится холодно.
— С удовольствием. Это, наверное, интересно.
Она выиграла 120 монет на игровом автомате. Ей сначала показалось, что это уйма денег, но потом она вычислила, что 120 монет достоинством в четверть доллара каждая — это всего тридцать долларов. Но все равно она радовалась своему выигрышу, когда присоединилась к Дереку у одного из столов, за которыми играли в очко. У него был такой вид, будто он знает, что делает, так что она просто сидела и следила за его молчаливой дуэлью с крупье. Она даже не могла бы сказать, кто из них выигрывает.
Каково же было ее удивление, когда полчаса спустя она подошла вместе с ним к окошку кассира и увидела, что за свои фишки он получил пятьсот долларов.
— Вы всегда так удачливы? — спросила она благоговейным шепотом. Повсюду вокруг них слышались музыкальные звуки игровых автоматов, звонивших в победные колокола и чирикавших словно птицы, когда в прорези опускались все новые и новые монеты.
— Когда играю. Но это бывает очень редко. Страж закона не может подвергать себя риску заразиться какой-нибудь страстью, так что я не увлекаюсь игрой. Кстати, свой выигрыш я обычно отдаю «Клубу мальчиков и девочек».
— Но вы бы могли этим зарабатывать на жизнь — похоже, у вас это здорово получается.
Дерек засмеялся.
— Никто не может выигрывать постоянно. В основном это везение, а не умение, и, что бы там ни говорили, везение имеет свойство исчезать так же быстро, как и привалило.
Только когда они ехали домой после ужина в отеле, Стейси вспомнила свою реакцию на фотографию Уильяма Хантера, попавшуюся ей в ежегоднике.
Она постаралась подыскать нужные слова:
— Вчера в библиотеке, Дерек, со мной произошел забавнейший случай.
Дерек хмыкнул и продолжал смотреть вперед на дорогу. Они находились за городом, и здесь не было уличных фонарей, которые разгоняли бы темноту по обеим сторонам дороги с двумя полосами движения.
— Я… мне показалось, что я увидела вашу фотографию.
— Хм. — Дерек отрегулировал отопление так, чтобы от работы стеклообогревателей не перегревался воздух в кабине.
— Но оказалось, что это был мэр Хантер. Возникла долгая пауза, пока Дерек переваривал только что услышанное от Стейси. Какой-то маленький зверек выскочил со стороны поля на середину дороги, глаза его отсвечивали красным в лучах поймавших его фар. Дерек сбросил скорость. Зверек быстро шмыгнул обратно в поле, и Дерек снова набрал нормальную скорость.
— Я что-то не пойму, — сказал он наконец. — Как вы могли нас спутать? Мэру, наверно, уже лет шестьдесят. — Он засмеялся. — И у него борода.
— Не нынешняя фотография, Дерек. Старая. Еще в средней школе. Когда мэр Хантер был юношей.
Дерек покачал головой, словно не совсем понимал, о чем она говорит.
Несколько миль они проехали в молчании. Когда доехали до перекрестка, Дерек прочистил горло и спросил:
— Здесь есть какой-то подтекст, Стейси?
— Это было не просто некоторое сходство, Дерек. С минуту я и правда думала, что на снимке вы.
— И что же произошло, когда эта минута прошла?
— Ну, тогда все свелось к глазам, — призналась она. — Но глаза — самая верная примета человека.
Дерек вдруг рассердился.
— Я все-таки не понимаю, куда вы клоните. Что из того, что в молодости у Хантера глаза были похожи на мои? Кем из-за этого становлюсь я?
Стейси почти перестала дышать, пораженная тем, сколько презрения звучало у него в голосе.
— Я скажу вам, кто вы такая, Стейси. Вы просто сумасшедшая. Я еще никогда не встречал никого с таким богатым воображением, и, честно говоря, через какое-то время это начинает надоедать.
Она хотела было отплатить ему той же монетой, но почувствовала себя скорее обиженной, чем рассерженной.
— Простите меня, Дерек, я не подозревала, что касаюсь болезненной темы.
Дерек издал звук, выражавший отвращение.
— Я и раньше не понимал, и теперь не понимаю, что вы пытаетесь сказать. Ничего болезненного для меня в этой теме нет — я даже не знаю, что это за тема.
Поездка закончилась в молчании. Когда машина затормозила перед входом в гостиницу, Стейси в нерешительности помедлила, взявшись за ручку дверцы. День был такой чудесный, и Стейси пожалела, что он так плохо кончается. Но что она может сказать, что изменило бы тон разговора и настроение Дерека, если он не принял ее извинений? Она почувствовала себя растерянной.
— Спасибо за чудесно проведенное время, Дерек, — печально сказала она.
— Не стоит. Это вам спасибо, что поехали со мной, — вежливо ответил он. Дерек не смотрел ей в глаза, наклоняясь вперед и открывая перед ней дверцу. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица, но искра между ними на этот раз не пробежала.
Дерек смотрел, как Стейси поднимается по ступеням веранды, и чуть было не окликнул ее, жалея, что их вечер закончился на такой ноте. Что-то остановило его, какой-то затухавший гнев, который он не мог объяснить даже самому себе, а не то что ей. Ему действительно было жаль, что он так резко с ней разговаривал, но сейчас ничего не приходило в голову такого, чем можно было бы загладить эту резкость.
Его рука легла на ключ зажигания, но он не повернул его. Его мозг внезапно схватил точную суть того, что сказала ему Стейси. И точно так же внезапно он понял источник своего гнева.
На следующее утро Стейси ковырялась у себя в тарелке с омлетом и смотрела из окна обеденного зала на улицу: ни тумана, ни дождя, ярко светило солнце и температура была выше сорока по Фаренгейту. Она вздохнула — в который уже раз. День совершенно неподходящий для того, чтобы поддаваться депрессии.
— Нет аппетита? — спросила Пэм, подходя к столику Стейси с кофейником в руке. Она еще раз наполнила чашку Стейси и поставила кофейник на стол. — Вы не против, если я присяду?
Удивленная до крайности, Стейси только кивнула. Пэм не проявляла ни малейших признаков дружелюбия с того момента, как Стейси поселилась в гостинице.
Пэм положила руки на стол и улыбнулась.
— Вы довольны своим визитом сюда, мисс Миллман?
— Пожалуйста, зовите меня Стейси. — Стейси снова вздохнула. — Место здесь чудесное.
— Но?..
— Простите?
— Мне показалось, что в вашей фразе прозвучало какое-то «но». Надеюсь, наш шериф хорошо к вам относится?
— Ваш шериф? Дерек? А почему он не должен… я хочу сказать, какое он имеет отношение к…
— Будет вам, Стейси, — сказала Пэм, кривя губы в усмешке. Она откинулась на спинку стула, и лицо ее приобрело более спокойное выражение. Все знают, что вы с ним встречаетесь.
Стейси почувствовала, что ее лицу становится жарко от смущения и гнева. Она не привыкла, чтобы соседи знали все о ее жизни, да и никому из ньюйоркцев в голову бы не пришло высказать свои замечания на этот счет, даже если бы кто-то что-то и знал. Значит ли это, что Пэм — и Бог знает кому еще — известно, что они с Дереком в данный момент едва разговаривают?
— Я бы не употребила слово «встречаться», Пэм, и совсем не уверена, что мне хочется обсуждать это — во всяком случае, с посторонними.
— Другими словами, это не мое дело, так?
— Вот именно. — Стейси взяла чашку и отпила глоток с деланным безразличием к теме.
Пэм встала и сверху вниз посмотрела на Стейси.
— Я бы этого не сказала, Стейси. Нет, не сказала бы.
Она подхватила кофейник и ушла, оставив Стейси сидеть с открытым ртом.
Какой смысл продолжать притворяться, что ешь? Да и омлет все равно остыл. Стейси отодвинула от себя тарелку и поставила локти на стол, подперев подбородок ладонями.