Там на вешалках было достаточно полотенец, и она с вожделением посмотрела на душевую кабинку. Но у Стейси не было чистой одежды, переодеться было не во что, и она не имела ни малейшего представления о том, где все ее вещи. Повернувшись, чтобы выйти из ванной, она увидела висевший на двери махровый халат.
Она заперла дверь и разделась. Струи горячей воды были прекрасным лекарством от ее болячек. Она нежилась в этой благодати, выкинув из головы все, кроме сиюминутного наслаждения горячей водой, струившейся по ее телу.
Образы начали являться сначала в виде отдельных фрагментов. Вот ее родители склонились над колыбелью, в которой лежит младенец, говорят на каком-то чужом языке. Она моргнула, и видение исчезло, но в глаза ей попала вода. Стейси стала протирать их отжатой махровой салфеткой, и тут картинка вернулась. На этот раз ее отец кричал, а мать плакала. Словно эхо в мозгу, пришло понимание, что отец кричал, чтобы мать говорила по-английски.
Она прижала салфетку к глазам, ища в темноте другую картинку. Когда картинка высветилась, то так напугала Стейси, что она отшатнулась назад и чуть не поскользнулась. Она скорчилась у стены кабинки и потянулась навстречу тому, что всплывало из глубины памяти.
Она смотрит сквозь прутья — узкие деревянные прутья — и видит в комнате двух мужчин, которые разговаривают с ее родителями по-русски. Она не знает, откуда ей известно, что это русский язык, но знает, что это так. Она понимает, что смотрит сквозь прутья детской кроватки, что там, в картинке, она — маленькая девочка.
Стейси уронила руки, открыла глаза и сосредоточилась на разглядывании разбрызгивающей головки душа. Что это было — видение или воспоминание? Действительное или воображаемое? Ее мать никогда в жизни не говорила ни на каком языке, кроме английского.
Несмотря на окружающий ее пар, она вздрогнула, словно от озноба, и вернулась под водяные струи.
Она стояла под душем, ожидая появления новых воспоминаний-видений, но больше ничего не было. В конце концов она сдалась и, когда вода начала остывать, поспешила вымыться. Закутавшись в халат и закрутив мокрые волосы в полотенце наподобие тюрбана, она вышла из ванной.
Иди Чанселор сидела в кресле-качалке и читала какой-то журнал. Она взглянул поверх своих очков и кивнула Стейси.
— Значит, вы нашли халат. Хорошо. Мы не знаем, где ваши вещи. Могли лишь предположить, что они там же, где и ваша машина.
— Моя машина? Она что, тоже пропала?
— Да. Дерек сказал, она исчезла, пока он ездил искать вас. Очевидно, кто-то хотел, чтобы он подумал, будто вы уехали из города неожиданно и по своей воле.
Стейси села на край кровати и оценивающе посмотрела на женщину.
— А вы не так враждебны, как раньше. Что заставило вас изменить свое отношение ко мне?
Иди пожала плечами, и Стейси поняла, что эту привычку она передала сыну.
— Как только Дерек узнал правду, все это стало ни к чему.
— Правду? Не понимаю, о чем вы говорите.
— Подумайте, и поймете. Вы видели снимок в ежегоднике, я видела вашу реакцию и поняла, что вы, наверное, догадались.
Стейси потребовалась минута, чтобы сообразить, что к чему. Поняв, она присвистнула от удивления.
— Значит, Дерек — сын Уильяма?
Иди нахмурилась.
— Почему Уильяма? Нет, конечно, нет. Он сын Боба.
— А, понимаю. Уильям не был женат. Если бы Дерек был его сыном, то и скрывать было бы нечего. А Боб…
— …женат на Изабелл, — закончила Иди с ноткой горечи в голосе.
Стейси подалась вперед.
— Вы не хотите поговорить со мной об этом, миссис Чанселор? Как Дерек узнал и как он это воспринял?
— Я сама ему сказала, — призналась Иди. — У меня не было другого выхода. Он сообщил мне, что кто-то покушался на вашу жизнь, и он думал, что я в этом как-то замешана. Мне пришлось сказать ему правду, чтобы он знал, что я никакого отношения к этому не имею. Как бы мне ни хотелось сохранить тайну его рождения, так далеко я бы не зашла.
Стейси кивнула.
— Что же произошло между вами и Бобом, миссис Чанселор?
Иди рассказала все Стейси почти так же, как рассказывала Дереку. Стейси нахмурилась.
— Гмм. Должно быть, Бобу было очень нелегко жить в одном городе с вами и сыном, не имея возможности открыто признать его.
— Боб не знал. И не знает.
Стейси открыла рот и едва не задохнулась от удивления.
— Вы шутите!
— В этом-то все и дело, — сказала Иди, и в ее голосе послышалось отчаяние. — Карли и Селма были готовы на все, только бы не дать Бобу узнать. Они понимали, что если бы он узнал, то захотел бы поступить как честный человек.
— Сейчас такое просто не могло бы случиться, — еле слышно произнесла Стейси. Но Иди услышала ее слова.
— Не будьте так уверены, Стейси. В маленьких городах, как этот, всегда есть семья или человек, который держит в руках всю власть и всеми силами стремится сохранить статус-кво, даже если остальной мир на всех парах мчится к более прогрессивной морали.
Стейси вздохнула.
— Бедный Дерек. Узнать об этом именно сейчас, когда голова у него забита другими происшествиями… И расследовать самоубийство собственного дяди, даже не подозревая все эти годы, что у него есть такой родственник. Должно быть, Дерек испытал ужасное потрясение.
Иди сдержала слезы и кивнула.
— Да, у меня сердце разрывалось, когда я увидела, какое у него стало при этом лицо. Я очень обрадовалась, что он попросил меня помочь, побыть с вами. Я боялась, что он решит больше никогда со мной не разговаривать.
— Вот видите, мое присутствие в вашем милом городке все-таки принесло какую-то пользу, — с усмешкой сказала Стейси. Она встала, но, почувствовав, что у нее вдруг закружилась голова, почти рухнула обратно на кровать.
Иди тут же оказалась рядом с ней.
— Вы устали, дорогая. Доктор Хэролдсон оставил таблетки, которые помогут вам лучше отдохнуть. Пойду-ка принесу их.
Она ласково уложила Стейси обратно на подушки, удобно устроила ей ноги. У Стейси не было сил сопротивляться.
Иди тут же вернулась со стаканом сока и двумя маленькими белыми таблетками.
Стейси уже проглотила таблетки и запила их соком, когда подумала, разумно ли принимать вообще что-либо оставленное для нее этим стариком. Не успев додумать, она стала проваливаться в сон.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Пэм вошла в гостиницу и удивилась, найдя входную дверь приоткрытой, а холл и обеденный зал все еще ярко освещенными. Шеф-повар и его персонал уже должны были давно уйти.
Она прошла на кухню, по пути выключая везде свет.
— Дэриен, вы здесь?
В кухне тоже никого не было. Она осмотрелась и убедилась, что все вымыто и убрано, как всегда. Вот только шеф-повар забыл выключить свет.
Она вернулась в холл. Дэриен, вероятно, оставил ей записку и принятые сообщения, если они были.
Нигде ничего. На стойке пусто, если не считать колокольчика. Она заглянула в свое гнездо для бумаг, но и там было пусто. Бросила взгляд на ящичек, где лежало сообщение для Дерека. Записка исчезла.
Она с облегчением вздохнула, вытащила сигареты и уселась на табурет за стойкой.
— Дело сделано! — пробормотала она вполголоса, прикуривая. — Хорошо все, что… кончается. — Она тихо засмеялась собственной шутке и закашлялась, поперхнувшись дымом.
Ей захотелось что-нибудь выпить, чтобы отпраздновать свой успех. Она встала и прошла в бар.
Здесь света уже не было, и ей пришлось включить освещение задней части бара, чтобы видеть, где стоят бутылки со спиртными напитками.
Она налила изрядную порцию бренди в коньячный бокал, обошла стойку и уселась на табурет, подтянув к себе пепельницу.
Она смаковала бренди и курила, думая о том, как здорово все у нее получилось. И малютка Стейси очень помогла осуществить задачу, порученную Карли.