Мак прошел через комнату, опустился на диван, откинулся на спинку и положил руки к себе на колени. К своему стыду, Вэл почувствовала, что ее лицо зарделось, когда она вспомнила об их поцелуе. Мака же, похоже, не волновали подобные мысли.
– Чем ты намерена заниматься? – спокойно поинтересовался он.
– В свободное время, ты имеешь в виду? Ну, надеюсь, его будет не так уж много. Для начала мне нужно найти работу. А что касается отдыха, я не люблю серфинг и не рыбачу, но здесь есть масса возможностей для чудесных прогулок… Я могла бы покрасить дом в светло-желтый цвет с черными ставнями. Или, возможно, он будет классическим белым, с темно-зелеными окошками. Мне нужно будет об этом подумать. Да, еще декоративное обустройство участка. У меня есть определенные идеи на этот счет.
Внимательно слушая разглагольствования Вэл, Мак смотрел на нее оценивающим взглядом, словно пытаясь представить ее в качестве постоянного жителя острова, небезразличного к собственному жилищу. Честно говоря, Вэл и сама толком не представляла, как будет заниматься всем этим, но, чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилась идея жить здесь. Что ни говори, корни все-таки имеют огромное значение.
Что-то я размечталась, осадила себя Вэл, прикинув в уме свой бюджет.
– О'кей, покраска дома подождет еще годик другой, но занятия садоводством я могу себе позволить. Семена не так уж дорого стоят.
Он прищурился, но ничего не сказал.
– Ну, каждый должен где-то жить, – продолжала рассуждать она. – Я уже здесь обосновалась и не намерена снова что-то менять.
Мак задумчиво вертел в руках отвертку.
– Что за работа?
– Уборка коттеджей, – сказала девушка, надеясь, что он не будет смеяться.
А Мак и не смеялся. Взгляд, которым он ее окинул, говорил лучше любых слов – и отнюдь не самых лестных. Строчки из старого мюзикла пришли ей на ум: «Все, что ты умеешь, я могу сделать лучше». Она не могла вспомнить, кто это пел: Этель Мерман? Дебби Рейнолдс? – но припев был такой: «Нет, ты не можешь. Да, я могу».
Все моя идиотская сентиментальность, подумала она, чувствуя себя странно разочарованной, когда он поднялся и вышел, не сказав ни слова.
К тому времени, когда Вэл, закончив с просмотром рекламной макулатуры, взглянула в окно, солнце сияло в небе, словно миллионы бриллиантов. Тело застыло от сидения на одном месте. Вэл встала, потянулась и побрела к двери. Утром на улице было довольно прохладно, а сейчас, казалось, совсем распогодилось. Вэл решила открыть в доме окна, чтобы впустить теплый бриз, но, вспомнив о том, что придется снимать весь утеплитель, а после снова ставить его, передумала.
Сделав над собой усилие, Вэл вошла в кабинет, уселась за письменный стол и сосредоточилась на документах. Первая папка, попавшаяся ей в руки, была заполнена налоговой корреспонденцией, помеченной на полях таинственными замечаниями ее отца. Странно, но посреди его личных медицинских записей она наткнулась на несколько писем относительно страховки, адресованных мисс Митти Стоддард, которые датировались четырехлетней давностью. Почему отец хранил их у себя? Будучи сотрудником компании, мисс Митти имела право на стандартный соцпакет.
Обнаружилось еще несколько деталей, относящихся к мисс Митти, большей частью письма, которые давно уже нужно было выбросить. Вместо этого их впихнули в эти папки. Митти Л. Стоддард. Матильда Лайфорд… Это имя значилось в нескольких документах. Может, это одно и то же лицо?
Склонившись над документами, Вэл задумалась. В своей прежней безоблачной жизни она все принимала как должное, в том числе и окружение своего отца. Ее не интересовала судьба людей, которых она знала с раннего детства. Отец, вероятно, собирался завести личное дело на мисс Митти, как и на Чарли и Белинду, но почему он решил это сделать, она не могла понять. Даже Чарли и Белинда находились под защитой компании «Боннард файнэншл консалтинге». Об этом папа позаботился задолго до смерти.
Каким бы ни было его намерение, Вэл надеялась на то, что мисс Митти получила всю свою пенсию за выслугу лет, когда уехала из города.
Смущенная как никогда, Вэл бросила папку, которую рассматривала, обратно в коробку, расправила плечи и зевнула. У нее явно кислородное голодание, ей необходимо сделать перерыв.
Сначала Вэл хотела проверить, не нужна ли помощь Маку, но потом она отбросила эту мысль. Сейчас важнее другое. Ей не удалось встретиться с Мариан утром, а сейчас уже был второй час дня.
Свободные замшевые брюки, которые она надела еще с утра, порядком помялись, но она решила не переодеваться. Только сменила тяжелый вязаный свитер на голубую водолазку.
Выходя из дома, Вэл увидела Мака. Он стоял на лестнице и выковыривал палкой старые листья из водосточной трубы.
– Я ухожу. Тебе что-нибудь нужно?
– Десяток яиц, – отозвался Мак, глядя вниз со своего шаткого Олимпа. Мягко говоря, вид, открывающийся с того места, где она стояла, был зрелищный.
– Они плохо отразятся на твоем сердце.
– Я выпью лишнюю баночку пива, чтобы это компенсировать.
– Отличная идея, доктор Макбрайд, – сказала Вэл, отлично помня, как они вместе читали статью в газете об алкоголизме и его влиянии на сердце.
Мак усмехнулся. Вэл помахала ему рукой и пошла по дорожке к машине, в душе радуясь тому, что они вернулись к старым взаимоотношениям. Впрочем, что кривить душой? В них появилось нечто большее, чем было раньше, но ничего такого, с чем она не смогла бы справиться.
Мариан была дома вместе со своей дочкой Трейси, пятилетней девчушкой с обворожительной улыбкой своей матери, которую чуть-чуть портило отсутствие нескольких зубов.
– Я пришла насчет работы, – сказала Вэл, с минуту поворковав с малышкой. – Если это все еще возможно, я возьмусь за нее, но ты должна мне рассказать, в чем заключаются мои обязанности. Честное слово, у меня хорошо получается, следовать письменным инструкциям.
– Охотно верю, дорогая. Я собиралась заехать к тебе, узнать, как дела, но сейчас навалилось столько дел… Ну, и как ты поживаешь?
– Отлично. Намного лучше с тех пор, как ты прислала мне мастера. Он – гений.
Не отрывая взгляда от Вэл, Мариан протянула Трейси желтый фломастер.
– Какого мастера?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Спустя двадцать пять минут Вэл свернула с шоссе, проехала по мокрой траве и остановилась под старым дубом. Лестница у водосточной трубы исчезла. Мака тоже не было видно.
Черт его возьми, кто он такой? Почему обманывал ее? Его машина все еще стоит во дворе. Странно. Вэл думала, что он давным-давно сбежал.
Барабаня пальцами по рулю, она прокрутила в уме вопросы, которые собиралась ему задать. Нет, на которые она собиралась требовать ответы.
Вэл с досадой покачала головой. Какая дурацкая ситуация! Они только начали узнавать друг друга. Разговаривали, шутили, смеялись… А что до поцелуя, так то был всего лишь импульс. О нем нужно поскорее забыть, будто и не было его вовсе.
Ладно, пусть шутки и беседы по душам – это далеко не все, в чем нуждалась Вэл, но ведь главное в другом. Он ей лгал, а ложь она не, могла простить. Ложь во спасение – для того, чтобы пощадить чьи-то чувства – такая ложь была необходима время от времени, но Мак определенно хотел ее обмануть. Для этой лжи не может быть оправдания.
Чувствуя вялость и головокружение, она выбралась из машины, тихо закрыла за собой дверцу и побрела к дому. Подойдя к крыльцу, набрала полную грудь воздуху, высоко подняла подбородок и выпрямила спину.
В конце концов, это ее собственный дом! Она может выкинуть самозванца отсюда в любой момент, но все-таки лучше потребовать от него объяснений, а потом вышвырнуть его вон.