Леннокс? Это старший брат. В нем можно обнаружить те же фамильные черты, но имелись и отличия. Леннокс не был таким взвинченным; Жерар решил, что для этого у него неподходящая нервная конституция. Однако в нем тоже было что-то странное. Никаких признаков напряженности мышц – в отличие от парня с девушкой. Он сидел расслабленно, словно обмякший. Озадаченный, Жерар вдруг вспомнил своих пациентов, точно так же сидевших в больничных палатах.
«Он истощен – да, истощен страданием. Это выражение глаз… такое можно увидеть у раненой собаки или больной лошади… тупая животная покорность. Очень странно… В физическом плане с ним, похоже, все в порядке. И все же нет никаких сомнений, что недавно он сильно страдал… это были душевные страдания… а теперь он больше не страдает… безропотно терпит… ждет, пока обрушится удар. Но какой удар? Или я все это придумываю? Нет, этот человек явно чего-то ждет. Так больные раком пациенты лежат и ждут, благодарные тем, кто хоть немного облегчает им боль…»
Леннокс Бойнтон встал и поднял клубок шерсти, который уронила старая дама.
– Вот, мама.
– Спасибо.
Что могла вязать эта монументальная, бесстрастная женщина? Что-нибудь толстое и грубое. «Рукавицы для обитателей работного дома!» – подумал Жерар и улыбнулся собственной фантазии.
Затем внимание его переключилось на самую младшую в семье – девушку с золотисто-рыжими волосами. Ей, наверное, лет девятнадцать. Необыкновенно белая кожа, которая часто бывает у рыжих. Несмотря на сильную худобу, девушка была очень красива. Она сидела и улыбалась каким-то своим мыслям – в пространство. Причем ее мысли были далеко от отеля «Соломон», от Иерусалима… Глядя на нее, доктор Жерар кое-что вспомнил… Это было словно озарение. Странная неземная улыбка, в которой изогнуты губы мраморных дев афинского Акрополя, – отрешенная, милая и немного безжалостная. Магия этой улыбки и абсолютная неподвижность девушки заставили доктора вздрогнуть.
И тут Жерар заметил ее руки – это стало для него шоком. Руки были спрятаны от остальных членов семьи под столом, но доктор со своего места хорошо видел их. Они лежали на коленях девушки и теребили… нет… рвали на крошечные полоски тонкий носовой платок.
Жуткое зрелище. Равнодушная, отчужденная улыбка… неподвижное тело… и беспокойные, разрушающие руки.
Глава 4
Раздался медленный кашель, астматический, с присвистом, и монументальная женщина со спицами заговорила:
– Ты устала, Джиневра. Тебе пора спать.
Девушка вздрогнула, ее пальцы замерли.
– Я не устала, мама.
Жерар оценил музыкальность ее голоса. Приятный мелодичный голос придавал очарование самым обычным словам, слетавшим с ее уст.
– Нет, устала. Мне лучше знать. Сомневаюсь, что завтра ты сможешь поехать на экскурсию.
– Нет, я поеду. Со мной все в порядке.
– Нет, не в порядке, – сказала мать грубым, почти хриплым голосом. – Ты заболеваешь.
– Нет! Нет!
Девушка задрожала всем телом.
– Я тебя провожу, Джинни, – произнес тихий, мягкий голос.
Спокойная молодая женщина с широко расставленными, внимательными серыми глазами и тщательно завитыми черными волосами встала со своего места.
– Нет, пусть идет одна, – возразила старая миссис Бойнтон.
– Я хочу, чтобы Надин пошла со мной! – крикнула девушка.
– Тогда я, конечно, пойду, – молодая женщина шагнула вперед.
– Ребенок предпочитает пойти один, не так ли, Джинни? – не сдавалась старуха.
Повисла пауза – на секунду, а затем Джиневра произнесла неожиданно бесстрастным и глухим голосом:
– Да. Я лучше пойду одна. Спасибо, Надин.
Она удалилась – высокая угловатая фигура, двигавшаяся с неожиданной грацией.
Доктор Жерар опустил газету и стал открыто разглядывать старую миссис Бойнтон. Она смотрела вслед дочери, и ее лицо сморщилось в странной гримасе, похожей на карикатуру той милой неземной улыбки, которая недавно преобразила лицо девушки.
Старуха перевела взгляд на Надин. Женщина вернулась на свое место. Подняв голову, она встретилась взглядом со свекровью. Лицо ее оставалось абсолютно непроницаемым. Во взгляде старухи плескалась злоба.
«Какая-то бессмысленная тирания!» – подумал Жерар.
А затем взгляд старухи вдруг уперся прямо в него, и у доктора перехватило дыхание. Маленькие глаза, черные и горящие, но из них исходила сила, властность и… настоящая волна злобы. Доктор Жерар знал, что такое сильная личность. И сразу понял, что перед ним не избалованный тиран-инвалид, потворствующий своим мелким капризам. Эта старуха была воплощением силы. Ее злобный взгляд завораживал, словно взгляд кобры. Да, миссис Бойнтон стара, немощна, терзаема болезнями, но уж никак не беспомощна. Эта женщина знала, что такое власть, всю жизнь пользовалась ею и никогда не сомневалась в собственной силе. Однажды доктор Жерар видел женщину, которая исполняла очень опасный и эффектный трюк с тиграми. Громадные изящные звери занимали свои места и выполняли унизительные трюки. Их глаза и глухое рычание говорили о ненависти, жестокой и фанатичной, но тигры повиновались. Та женщина была молодой, надменной смуглой красавицей, но взгляд у нее был точно таким же.