— Совершенно верно.
— А вам не кажется, что все эти поиски истины просто нелепы? Вы, конечно, мастер своего дела, мосье Пуаро. Естественно, что вам…
— Естественно, что мне везде мерещатся преступления? — договорил за нее Пуаро.
— М-м… пожалуй, да.
— А у вас, мадемуазель, нет никаких сомнений относительно обстоятельств смерти миссис Бойнтон?
Девушка пожала плечами.
— Но, мосье Пуаро, если бы вы сами побывали в Петре, вы поняли бы, что путешествие туда — слишком большая нагрузка для пожилой женщины, у которой к тому же больное сердце.
— И никаких иных причин, по-вашему, быть не может?
— Естественно. Я не понимаю, что так смутило доктора Жерара. Он ведь даже при этом не присутствовал. У него был приступ лихорадки, и он весь день не вставал с постели. Я, конечно, преклоняюсь перед его знаниями… Но в данном случае ему не следовало вмешиваться. Впрочем, в Иерусалиме могут сделать вскрытие, если им угодно… если они не согласны с моим мнением.
Немного выждав, Пуаро сказал:
— Существует одно обстоятельство, мисс Кинг, о котором вам пока неизвестно. Доктор Жерар не рассказал вам о нем.
— Что это за обстоятельство? — вспыхнув, спросила Сара.
— Из дорожной аптечки доктора исчезла большая доза одного лекарства… дигитоксина.
— О! — Девушка сразу поняла, что таит в себе эта новость, и тут же выпалила: — А доктор Жерар точно в этом уверен?
Пуаро пожал плечами.
— Вам, наверное, лучше других известно, мадемуазель, что врачи не имеют привычки делать безответственные заявления.
— Да, конечно. Но ведь у доктора был в то время сильный приступ лихорадки.
— Тут вы абсолютно правы.
— А может ли он сказать, хотя бы примерно, когда было похищено лекарство?
— В первую же ночь после приезда в Петру у него сильно разболелась голова, и он встал, чтобы взять из аптечки фенацетин[73]. На следующее утро он положил фенацетин обратно и запер аптечку — он почти убежден, что тогда все лекарства были на месте.
— Почти… — сказала Сара.
— Ну да, он не может утверждать абсолютно точно! — согласился Пуаро. — Вполне естественная щепетильность — дескать, вдруг на что-то не обратил внимания…
Сара кивнула:
— Я знаю: не доверяют обычно как раз тому, кто слишком в себе уверен. Тем не менее, мосье Пуаро, это весьма ненадежная улика. И вообще, мне кажется…
Пуаро опять закончил фразу за нее:
— Вам кажется, что мне напрасно поручили расследование!
Сара в упор на него посмотрела.
— Говоря честно, да. Я даже думаю, что вы решили устроить нечто вроде «римских каникул»[74].
Пуаро понимающе улыбнулся:
— У людей такое горе, а Эркюль Пуаро тут как тут — рад случаю развлечься детективными играми?
— Я не хотела вас обидеть… но ведь в чем-то я права?
— Как я понимаю, вы, мадемуазель, — защитница семейства Бойнтон?
— Пожалуй, да. Эти люди и так уже настрадались. Ни к чему их больше терзать.
— К тому же la maman была на редкость деспотичной женщиной, издевалась над собственными детьми, а потому — туда ей и дорога. Верно?
— Ну, если вы так все повернули… — Сара запнулась, но потом, вдруг вся вспыхнув, решительно заявила: — Вот что я вам скажу: в данном случае совершенно не важно, какой она была.
— Ну это легко сказать… Но не всегда получается… Ведь так, мадемуазель? А вот я совершенно беспристрастен. Жертва может быть воистину святой — а может быть чудовищем. Факт остается фактом: человека лишили жизни! Убийству нет оправдания — каковы бы ни были причины, его вызвавшие.
— Убийство! — Сара судорожно втянула в себя воздух. — Но где доказательства, что это убийство? Какая-то весьма сомнительная улика? Доктор Жерар и сам ни в чем не уверен!
— Имеется и менее сомнительная улика, мадемуазель, — мягко сказал Пуаро.
— И какая же? — вскинулась она.
— На запястье покойной был обнаружен след от укола. И это еще не все. В один прекрасный теплый иерусалимский вечер я, стоя у окна своей спальни, нечаянно услышал некую фразу. Хотите, я повторю ее, мисс Кинг? Я слышал, как мистер Рэймонд Бойнтон произнес: «Ты же понимаешь — ее необходимо убить!»
— Так и сказал?! — вырвалось у Сары.
— Да, так и сказал.
— Подумать только, и это услышали именно вы! — сильно побледнев, воскликнула Сара.
— Так уж вышло, — ответил он довольно кисло. — Что ж, случаются иногда такие совпадения. Теперь вы понимаете, почему я добиваюсь расследования?
74
«Римские каникулы» — образное выражение. Означает: испытывать удовольствие при виде страданий других людей. В Древнем Риме в праздничные дни — так называемые «каникулы» — устраивались бои гладиаторов, которые убивали друг друга на потеху зрителей.