Если бы это был какой-то другой мужчина, любой другой клиент, она бы просто обняла его, как обычно делала в таких случаях. Но она видела, как доктор Уайетт вздрагивал, когда к нему прикасаются.
– Тогда, может быть, не стоит? – осторожно сказала она.
– Я должен. – Он снова нервно дернул манжеты. – У меня нет выбора.
– Разве? – невольно спросила Джинни. Она поняла, что оплошала, и именно поэтому (что теперь терять?) решила продолжить: – Как у вас может не быть выбора? Если вы решите купить пол-Чикаго и устроить здесь национальный заповедник – вы сможете себе это позволить. Если вы откроете собственную больницу, и туда будут пускать только в синих париках – к вам будет стоять синеволосая очередь. Вы можете идти куда угодно, делать что угодно, быть кем угодно, потому что вы доктор Роберт Уайетт.
Все потому, что у него есть внешность, деньги и власть.
Все то, чего у Джинни никогда не было.
Он холодно посмотрел на нее, открыл рот, но, ничего не сказав, встал, кинул на стойку несколько купюр и пошел к выходу.
– Доктор Уайетт! Подождите!
Он не обернулся, поэтому Джинни крикнула:
– Роберт!
Это сработало.
Доктор Уайетт застыл.
Потом повернулся.
Джинни вздрогнула от неприкрытого ледяного негодования, написанного у него на лице. Он злился, что она назвала его по имени? Или что осмелилась ему возражать? Не имеет значения. Она привыкла к агрессии посетителей и умела ей противостоять.
Она посмотрела прямо в его гневные глаза и спокойно сказала:
– На следующей неделе меня не будет. Беру небольшой отпуск по семейным обстоятельствам.
Доктор Уайетт помедлил, потом вернулся к стойке, глядя на нее со странным выражением, которое Джинни истолковала как беспокойство.
– Небольшой – это сколько?
– Всего неделя. Я вернусь в следующий понедельник.
Можно подумать, у него жизнь рухнет, если она не будет стоять тут по вечерам в полной готовности сделать идеальный «Манхэттен» идеальному мужчине!
Роберт одернул манжеты.
– Хорошо, – небрежно бросил он. И ушел.
Джинни смотрела ему вслед, не зная, как истолковать его поведение, но в этот момент завибрировал ее телефон.
«Началось», – написала Николь.
– Я побежала! – крикнула Джинни официантам, схватила сумку и кинулась к дверям.
Доктору Уайетту придется подождать.
У нее будет племянница!
Глава 2
Джинни должна была сегодня вернуться на работу.
Всю прошлую неделю Роберт не ходил в «Трентон», зная, что ее там не будет, и это нарушение ежедневного ритуала его очень нервировало. Всю неделю он подолгу засиживался в больнице, предпочитая десятый раз перечитывать истории болезней, лишь бы не думать о Лэндоне Уайетте и его политической кампании.
Но сегодня наконец был понедельник, и Джин-ни смешает ему его «Манхэттен».
Ему не хватало этого всю неделю.
Зазвонил телефон.
– Бобби?
Роберт застыл с трубкой в руке. Этого не может быть…
Но никто другой не называл его Бобби.
– Мама?
– Привет, дорогой, – раздался в телефоне слабый голос Сибилл Уайетт. Роберту показалось, что его ударили под дых.
Прошло почти три года с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Он быстро зашел в первый попавшийся кабинет и плотно закрыл за собой дверь.
– Мама! Ты можешь говорить? Ты на громкой связи?
– Милый, – продолжала она, и Роберт слышал, как дрожит ее голос. – Тебе звонил Александр?
Значит, ее слушают. Александр был помощником Лэндона, блюдолизом и подхалимом.
– Да. Он сказал, что Лэндон хочет баллотироваться на пост губернатора.
Ужасная идея для всех – для семьи, для штата, для страны. Роберт знал, что единственная причина, по которой Лэндон Уайетт хочет получить этот пост, – из кресла губернатора удобнее грести деньги.
– Твой отец хочет, чтобы ты его поддержал. Мы оба этого хотим, – поправилась она, будто они действительно были одной счастливой семьей, и это не была всего лишь ложь, предназначенная для газет.
Роберту захотелось что-нибудь разнести в щепки.
– Мама, ты на громкой связи?
Она неестественно засмеялась:
– Конечно нет. Все в порядке, дорогой.
Кажется, она действительно не была на громкой связи. Значит, Лэндон сидел рядом и следил за ней своими холодными, колючими, льдистыми глазами – глазами, который Роберт каждое утро видел в зеркале.
– Чем тебе помочь, мама? Я хочу забрать тебя от него.
– Через две недели у нас торжественный прием, посвященный началу предвыборной кампании. – Ее голос дрогнул, но она продолжала: – Это в художественной галерее Уинстона на Великолепной Миле[2]. Мы с твоим отцом очень хотим видеть тебя там.
2
Великолепная Миля – одна из самых знаменитых торговых улиц в мире, на которой находится множество магазинов, торговых центров, ресторанов, отелей и достопримечательностей Чикаго.