— Харибда! — завопил я. — Я выбрал для издателя имя Харибда! — Услышав этот псевдоним, придуманный мной интуитивно, дедушка бы расхохотался. Поль Мессин закусил губу. Теперь, заклеймив наследника, размер ума которого не превышал величины его каблуков, я перевел дыхание. Надо найти наказание, которое раздавит гада. Едва высказанная, эта проблема разрешилась. В моей книге тайна издателя была раскрыта. Автор был отомщен. Я сказал об этом тоном заговорщика. А так как не имел ни малейшего понятия, что это за тайна, добавил: — С остальным надо подождать две-три недели, я должен привести в порядок последние главы.
И замолчал, гордый собой. Присутствующие остались немы. Испытывая самодовольство, я подумал, что они покорены. Надо дать им время все переварить; для этого подойдет кофе. Я ждал, убаюканный позвякиванием ложечек. Мало-помалу возбуждение улеглось. Я искал сахар. Он стоял рядом с Клаусом. Я встретил его взгляд, который меня успокоил. Клаус казался удовлетворенным. Я беспокоился только о том, как бы Клаус не спросил: «А тайна? Тайна между автором и издателем? В чем она?» Я придумаю, конечно, но в данный момент у меня ничего не было, и это опять «ничего» угрожало моему триумфу. Я отвел взгляд. Мессин был задумчив. Я истолковал это в свою пользу.
Скомкав носовой платок, он посмотрел на Клауса. Без сомнения, Мессин ожидал, что тот выскажется первым. Не вызывало сомнений одно: Поль Мессин был ошеломлен. К его огромному удивлению, я произвел впечатление.
Чашки перестали дребезжать. Молчание затянулось. Лефур потянул одеяло на себя. Бравому директору понравилась моя история. Он хитро взглянул на меня, даже не упрекнув в сокрытии замысла, который, вероятно, считал основательно обдуманным. Я стал лошадкой в его конюшне. Форткаст, исполнительный директор Дома Мессин, рискнул признаться, что тоже находит замысел удачным. Для него это предмет торга. Ничего возвышенного. Мессина же раздражало вмешательство Форткаста. Его дело — цифры, а не критика. Цифры, поддерживающие благосостояние семьи Мессина. Сбежать бы в Тоскану, заняться загородным домом в Сент-Полье, где столько друзей, столько артистов, столько подписанных контрактов. Как можно дольше не слышать ни об акционерах, ни о банкирах, озабоченных прибылями. Вот чего бы ему хотелось. Но сегодня, как и всегда, Форткаст страдал оттого, что ничего этого не может.
Гайар, издававший Клауса Хентца, прищурился. Он наблюдал за Лефуром. Я был приманкой в борьбе двух издателей за роман. Если выиграет Гайар, меня поставят в престижную конюшню издательства Soupirs. Я осознал свою глупость. Минуту назад я наслаждался счастьем, не зная, что будет дальше, а разрушить гармонию способна одна-единственная точка. И эту точку поставил Мессин. — Мне нравится читать ваши рукописи. Первому. (Тишина). Раньше всех. Договорились?
Услышать такие слова от самого скупого на комплименты издателя означало победу. Это факт. Меня снова приняли.
Я закурил сигарету, чтобы скрыть переполнявшую меня радость. История, роман, о существовании которого я и не подозревал час назад. Струйка дыма превращалась в кольца, кольца улетали к портрету Жан-Жака Руссо, где я прочел хорошую новость: наступил конец мрачным годам, возвращается золотое время. Я преодолел это проклятое состояние: отсутствие вдохновения. Благодаря Клаусу и подсказанным им дьявольским идеям.
— Вы ничего не скажете, Клаус?
Форткаст вернулся к своим обязанностям. Я забыл о кольцах дыма. Клаус и Мессин о чем-то тихо переговаривались. Клаус прервал беседу и, не замечая Форткаста, смотрел на стол.
— Убийство интеллектуала издателем — это интересно. Хорошо бы узнать мотив. — У меня перехватило дыхание. Кольцо дыма расплылось. За что мне это? Мотив? Да нет его у меня. Клаус поднял глаза. — Итак?
Я открыл рот, чтобы набрать воздуха и почерпнуть идею. Вдохнул, легкие наполнились. Секунды проходили. Ничего. Пора выдыхать.
Клаус, заметивший мои маневры, наморщил лоб. Он понял, что вопрос останется без ответа. Чтобы окончательно уничтожить меня, вмешался Форткаст.