— Оставьте, пусть вылежится. Займитесь чем-нибудь еще, — советовали мне, но затем уступили, вспомнив успех первого романа. А был провал: продажа не превысила тысячи экземпляров.
Посыпались санкции. Мне предложили сократить тираж под предлогом реорганизации, издательской инерции, аналогий и не знаю чего еще. Пришлось передохнуть. «Пишите короткие тексты. Не зацикливайтесь. Лефур и его филиал «Воздушный шар» идеально подходят для вас». Рекомендовали писать рассказы, наверное, для того, чтобы публиковать мертворожденных. «Пообедайте с Лефуром. Познакомьтесь. Он потрясающий». Я в этом не сомневался. Смущало одно: «Воздушный шар» — филиал, который упоминают в подзаголовке и печатают малюсенькими буквами. Я мог бы резюмировать: тираж конфиденциальный. Меня выставили за дверь без лишних разговоров. Разрыв, издательство освобождает место настоящим писателям. Тактика ясна. Если я откажу Лефуру, то с сожалениями, объяснениями и попытками прийти к соглашению после долгого молчания объявят:
— Возможно, мы и ошибаемся, но ты свободен и можешь идти на все четыре стороны.
Однако, увидев меня сейчас, Поль Мессин положил вилку с салфеткой и протянул руку. Пока еще я был одним из его авторов. К тому же Клаус Хентц, известный философ, поздоровался со мной с явной симпатией. Поль Мессин чувствовал себя обязанным.
Я увидел на запястье президента серебряные часы, с которыми он никогда не расставался. Я знал, что на оборотной стороне корпуса выгравированы две переплетенные буквы «М». Часы принадлежали деду Поля Мессина — Марселю Мессину. Талисман, фамильный стяг, который на смертном одре доверил Полю дед, объявивший его, против всякого ожидания, продолжателем дела. Поль рассказал мне это по секрету, как и другим авторам, в те времена, когда «Загадка» побила все рекорды продаж. Тогда он опекал меня, ибо я внушал ему большие надежды. Мы обедали вдвоем. Задумавшись, Поль расстегнул браслет часов и рассказал о своем деде, скорее о том, что дед говорил о нем. Марсель считал, что возродится во внуке, и хотя Поль отличается легкомыслием и не имеет связей, но если примется за работу, то станет крупным издателем. Посмотрев на часы, Поль застегнул браслет. «Итак, за работу». Спектакль об избалованном наследнике был окончен.
— Вы тут?
Поль Мессин сделал вид, что это для него приятный сюрприз. Он приноравливался к тону Клауса, который поднял руку.
— Сюда!
Из-за того, что Хентц хотел этого, Мессин расщедрился:
— Проходите за наш столик.
Поль солидный издатель, сам себе хозяин, и мое неожиданное вторжение раздражало его. Все задвигали стульями, освобождая нам места. Радость встречи, общие приветствия, и Лефур, скромный начальник скромного филиала, выпал в осадок. Кофе за столом Мессина — такое не часто бывает.
Пока все обменивались приветствиями и рукопожатиями, Клаус не спускал с меня глаз. Он старался угадать причину моего беспокойства. Мессин принялся за свое ремесло и задал дежурный вопрос, демонстрирующий интерес к автору:
— Скажите нам, Матиас, когда появится ваша новая рукопись?
В его взгляде читалась уверенность, что у меня ничего нет. Это ничего, ничегошеньки, так у Скриба будет не всегда. Я ответил:
— В данный момент ничего нет.
Теперь Поль будет сравнивать мое «ничего» и «ничего» Клауса. Меня похоронят. Судьба подала мне знак, чтобы раззадорить мою параноидальную интуицию. Не дожидаясь моего ответа. Мессин повернулся к Хентцу. Догадайтесь зачем. И тут я передумал: у меня же есть название, начало романа, история философа, убитого из-за ужасной тайны. Конечно, этого мало, но мало — это больше, чем «ничего», которого от меня ждут.
— Я сейчас работаю, — уверенно сказал я.
И замолчал, поклявшись, что больше не добавлю ни слова. По физиономии Мессина я понял, что он не верит. У Матиаса Скриба ничего нет. «Название, назови название, и все, — шептал лукавый. — Он не будет расспрашивать. Ему наплевать». Невольно я добавил:
— Роман называется «Странный оптимизм…»