Его никак нельзя было назвать дураком. Но, правду говоря, дураки не становятся миллионерами.
— Вы сообщили в полицию?
— Как раз собираюсь это сделать. Но сначала мне надо позвонить, если, конечно, наш друг не разбил все автоматы в порту.
— Он сделал больше. Перерезал в проливе телефонный кабель, причем неизвестно, где именно.
Скаурас посмотрел на меня, направился к дверям, задержался и снова повернулся ко мне.
— Откуда вы знаете?
— Полиция сообщила. Двое сопровождали таможенников,
— Полиция? Чертовски странно! Что же нужно было здесь полиции? — он посмотрел мне прямо в глаза.— Разрешите ли вы мне, мистер Петерсен, задать вам чисто личный вопрос? Я не хочу быть бестактным, но что, собственно, вы здесь делаете? Прошу вас не обижаться на меня, это просто проблема отбора.
— На что же тут обижаться! Я и мой коллега — биологи. Этот катер — собственность Министерства сельского хозяйства и рыбоводства. У нас есть документы.
— Как я понимаю, морская биология. Представьте себе, это мой конек. Надо будет как-нибудь с вами об этом поговорить. Конечно, если у вас хватает терпения на любителей,— его тон свидетельствовал о том, что мысли его бродят совсем в другом месте.— А вы мне можете описать этого полицейского?
Я сделал это.
— Это действительно он,— подтвердил Скаурас,— Странно, очень странно. Я должен с ним об этом поговорить. Ох уж этот Арчи!
— Арчи?
— Сержант Макдональд., Я ведь провожу уже пятый сезон в Торбэе. Обожаю эти места. Французская Ривьера и Эгейское море — ерунда по сравнению с этим побережьем. Так что я знаю здесь многих чиновников. Он был один?
— Нет, с ним был полицейский помладше. Похоже, его сын. Такой мрачный молодой человек.
— Питер Макдональд. Вы бы поняли его мрачность, если бы знали, что несколько месяцев назад он потерял двух младших братьев, шестнадцатилетних двойняшек. Они учились в школе в Инвернесс и погибли в горах во время снежной бури. Можете вообразить их трагедию?
Отец старается держаться. Я хорошо знал этих ребят, очень были славные.
Я сделал соответствующее моменту замечание, но Скаурас меня уже не слышал.
— Бегу, мистер Петерсен. Отдам все это дело в. руки Макдональда, хотя знаю, что бедняге многого не сделать. А потом мне предстоит короткий рейс.
Я глянул на темные тучи и неспокойное море.
— Нем погода хуже, тем для меня лучше. Обожаю спокойное море, как и все, но мне только что поставили на верфи в Клайде новые стабилизаторы, а я еще не имел возможности их испробовать. Мы прибыли сюда всего два дня назад. Так что сегодня самый удачный день для такого рода проверок. А вы как думаете? — улыбнулся он мне, протягивая руку,— Прошу извинить за беспокойство. Вы, наверное, решили, что я грубиян... Многие так считают. Вы не согласились бы вместе с коллегой нанести мне визит на «Шангри-Ла»? Выпьем по рюмочке. Ужинаем мы на судне довольно рано, так что жду часам к восьми. Я пришлю за вами моторку.
Чести быть приглашенными на обед мы не удостоились. А жаль, это внесло бы некоторое разнообразие в наше меню, которое Ханслет составлял исключительно из фасоли и бобов. Кроме того, такое приглашение возбудило бы зависть в наиболее известных людях страны. В Англии ни для кого не было секретом, что люди, принадлежащие к высшим слоям, включая аристократию по крови, считали приглашение на остров у албанских берегов, принадлежащий Скаурасу, наибольшим успехом года, а может, и жизни,
Судовладелец не ждал моего ответа. Скорее всего, он никогда не ждал ответов на свои приглашения, и был прав. Он давно знал, что человеческая натура такова, какова есть, и законы, которые ее формируют, не позволяют ему отказать.
— Видимо, вы пришли, чтобы сообщить мне, что ваш передатчик разбит, и вы желаете знать, что я — черт побери!— собираюсь предпринять в связи с этим,— устало сказал сержант Макдональд, увидев меня.— Так вот, мне все известно, мистер Петерсен. Сэр Энтони Скаурас все подробно мне рассказал полчаса назад. Был у меня недавно и мистер Кембелл, владелец «Ориона». Он мне тоже много чего наговорил по этому поводу.
— Я человек немногословный, если только полиция с таможней не вытаскивают меня посреди ночи из посте-, ли,— я надеялся-, что моя улыбка откровенна- и дружелюбна.— Как я понимаю, наши друзья таможенники уже уехали?
— Сразу после того, как высадили меня на сушу. Таможенная служба — это просто бич... Но если говорить обо всем этом деле с передатчиками, то, скажу честно, я просто не знаю, что и" делать. Для чего, черт. побери, они это сделали? И кто, черт побери, мог нечто такое придумать?
— Именно об этом я и хотел вас спросить. Потому сюда и прибыл.
— Мистер Петерсен,— голос сержанта стал официальным,— я могу вернуться на «Файркрэст», могу достать блокнот, могу начать искать следы... Но я все равно не буду знать, в каком направлении вести поиск. Если бы я разбирался в дактилоскопии, анализах, микроскопах, может быть, мне и удалось бы что-нибудь отыскать. Но я всего-навсего сельский полицейский и не могу один выполнить работу целой специализированной бригады. Это работа скорее для криминальной службы. Я могу позвонить в Глазго, но сомневаюсь, что они захотят выслать детективов из-за нескольких разбитых ламп.
— У старины Скаураса длинные руки.
— Прошу прощения?
— У Скаураса большие связи. Если он желает, чтобы было проведено следствие, оно будет проведено. Имейте в виду, что при необходимости он умеет показать зубы и умеет ими пользоваться.
— О, прошу прощения! В Торбэе никогда не бросал якорь более милый и симпатичный человек,— этот честный сельский полицейский умел, когда надо, скрывать свои чувства, но в этот раз он был совершенно искренен.— Несомненно, у нас разные взгляды на некоторые вещи, и нет сомнений, что в делах он тверд, как скала. Возможно, в его личную жизнь действительно лучше не углубляться, как намекают газеты, но это все не мое дело. На острове Торбэй вы не найдете ни одного человека, который плохо бы к нему относился.
— Вы меня неправильно поняли,— мягко сказал я.— Я совершенно не знаю этого человека...
— Зато мы его знаем. Посмотрите сюда,— он показал в окно на большое строение в шведском стиле, расположенное за молом.— Эта новая мэрия — дар сэра Энтони. А вон те шесть небольших домиков, там на холме, предназначены для стариков. Это тоже подарок сэра Энтони. За все это он заплатил из собственного кармана. А кто возит молодежь развлекаться в Обэн? Сэр Энтони. На «Шангри-Ла». Кто заполняет кассы благотворительных фондов? Кто собирается соорудить тут верфь, чтобы у нашей молодежи была работа, поскольку прибрежный лов уменьшается все больше?
— Великолепно! — сказал я.— Старый добряк Скаурас, Если он усыновил Торбэй, тем лучше для вас. Я же пока был бы счастлив, если бы он купил мне всего одну вещь — новый передатчик.
— Мистер Петерсен, я буду очень внимательно наблюдать за всем, что происходит, но ничего больше обещать не могу. Если что-нибудь замечу, тут же сообщу вам.
Я поблагодарил его и ушел. Я не строил никаких иллюзий относительно своего визита к нему, но я должен был это сделать. Было бы весьма и весьма странно, если бы я не присоединил свой голос к хору жалобщиков. И" я был очень доволен, что сделал это.
В полдень я слышал Лондон очень скверно. И дело было даже не в том, что ночью слышимость вообще лучше, главное, что днем я не мог использовать свою телескопическую антенну. Голос дядюшки Артура звучал непривычно официально.
— Мы уже нашли наших друзей, Каролина,— сообщил он.
— Сколько? — осторожно спросил я, поскольку любовь шефа к шифрованию разговора частенько приводила к недоразумениям.
— Все двадцать пять,— ага, столько было в настоящей -команде «Нантсвилла»,— Двое в тяжелом состоянии, но выкарабкаются.
Это объясняло следы крови в каютах капитана и механика.
— Где они были?
Он назвал координаты. Это было севернее Уэксфорда, неподалеку от Бристоля, откуда и вышел «Нантсвилл», Значит, их похитили, когда они находились в море всего несколько часов.