— Вы правы, Калверт, их надо отвезти на сушу.
Поднятие якоря с помощью электролебедки — занятие не для идиота. Плохо стоящая нога, слишком широкие брюки, развевающийся на ветру плащ — одним словом, кусочек материала, попавший между цепью и барабаном,— и у вас нет руки или ноги. Это опасно даже при хороших атмосферных условиях, но, когда работаешь на скользкой от воды и к тому же раскачивающейся палубе в полной темноте, а с неба при этом падают потоки воды, все это превращается в смертельный номер. Впрочем, если нас услышали бы на «Шангри-Ла», было бы еще хуже.
Возможно, я был слишком погружен в эту работу, а может, звук, издаваемый цепью, заглушал все иные, только я не сразу среагировал на чей-то зов, хотя он донесся до меня дважды.
Это звучало как отдаленный женский голос. Поначалу я подумал, что он донесся с какого-нибудь маленького судна, каких в порту было полно. В конце концов, чтобы измерить, сколько джина выпивается на британских судах после захода солнца, надо было бы задействовать ЭВМ... Но голос раздался снова, с более близкого расстояния. Явная тревога, звучавшая в нем, исключала' дальнейшие рассуждения о морском пьянстве. Этот голос взывал о помощи. Я выключил лебедку, и в моей руке неизвестно как оказался «лилипут».
— На помощь!.. Спасите!..
Голос был приглушенный, зовущий, безнадежный. .Я тихо направился в ту сторону, откуда раздавался звук, но внезапно задержался, вспомнив о судьбе Ханслета. А если этот голос идет из лодки, где два господина, вооруженные автоматами, только и ждут хоть одного слова или луча фонарика, чтобы нажать на спуск? Тогда Калверт мгновенно окажется в компании своих предков, да и то только в том случае, если те захотят принять в нее идиота.
— Прошу вас, помогите!.. Прошу вас!..
И все-таки я начал действовать. Не потому, что отчаяние в голосе звучало совершенно натурально, а потому, что голос этот принадлежал, без сомнения, Шарлотте Скаурас. Я протолкнул между нижними прутьями фальшборта резиновый амортизатор, постоянно висевший на нем.
.. — Леди Скаурас? — спросил я.
— Да, это я. Благодарю вас, благодарю. О Боже!
Рот ее, видимо, был полон воды, она тяжело дышала и говорила с трудом.
— Я спустил амортизатор, ухватитесь за него.
— Да, я нашла его...
— А теперь попробуйте, держась за него, вскарабкаться на палубу.
— Нет... Не могу.
— Не отчаивайтесь, я помогу вам.
Я хотел пойти поискать дядюшку Артура, но он уже стоял рядом со мной.
— В воде миссис Скаурас,— шепнул я ему на ухо,— Возможно, это ловушка, но не думаю. Если вы увидите свет, стреляйте не раздумывая.
Он не ответил, но я почувствовал,- что его рука тянется в карман за люгером. Я перешагнул через фальшборт и по канату спустился вниз, до резиновой обшивки судна, после чего протянул руку и схватил пловчиху. Она отнюдь не обладала сложением эльфа, к тому же к ее бедрам был привязан большой пакет. Я же был уже далеко не так силен, как когда-то. Да что — когда-то! Даже настолько, как каких-нибудь двое суток назад. И все-таки, с помощью дядюшки Артура, я втащил ее на палубу. Мы занесли ее в салон и положили на диван.
Думаю, если бы мы сфотографировали сейчас Шарлотту, ни один из больших иллюстрированных журналов не поместил бы снимка на своей обложке. Ее черные брюки и элегантная блузка выглядели так, словно провели в соде больше месяца. Длинные спутанные и мокрые волосы прилипли к голове и щекам, лицо было смертельно бледно, а в огромных глазах плескался страх. Тушь сплывала по лицу темными струйками, и, если ко всему этому прибавить, что красавицей она не была никогда, легко понять, что, считая ее особой привлекательной, я представлял собой чистейший случай отклонения от нормы.
— Дорогая... Дорогая...—повторял дядюшка Артур, снова почувствовавший себя в аристократическом обществе. Стоя перед Шарлоттой на коленях, он неловко пытался вытереть ее лицо платочком.— Ради Бога, что случилось? Коньяка, Калверт, коньяка! Что вы стоите?! Рюмку коньяка! .
Дядюшке Артуру явно казалось, что он в кабаке. К счастью, немного коньяка у меня еще оставалось. К несчастью, совсем немного.
— Если вы позаботитесь о миссис Скаурас,— сказал я, подавая ему стакан,— я, с вашего позволения, закончу подъем якоря.
— Нет-нет! — запротестовала спасенная, закашлявшись от коньяка,— они не придут сюда раньше, чем через два часа... Я это точно знаю... Я их слышала. Адмирал, происходит что-то страшное! Я была вынуждена бежать. Бежать любой ценой...
— Дорогая миссис Скаурас, прошу вас, не отчаивайтесь,— посоветовал дядюшка Артур, как будто наша гостья как раз размышляла, стоит ли ей погружаться в бездну отчаяния и сомнений.— Выпейте еще, дорогая миссия Скаурас.
— О нет, только не это!
Я вздрогнул, думая, что она отпихивает от себя великолепный коньяк, которым я гордился, но быстро понял, что этот крик относится к выражению «миссис Скаурас»,
— Называйте меня Шарлотта! Никаких «миссис Скаурас». Шарлотта Мейнер... Шарлотта...
Удивительные существа эти женщины! Они никогда не теряют ощущения, что в данный момент самое важное, а что второстепенное. Команда «Шангри-Ла» как раз закончила приготовление чего-то вроде атомной бомбы домашней работы и собиралась забросить ее в окно нашего салона, а очаровательная дама не думала ни о чем ином, как о том, чтобы к ней обращались по имени.
— Что вас заставило бежать? — спросил я.
— Калверт! — запротестовал дядюшка Артур.— Миссис Скау... прошу прощения, Шарлотта пережила страшный шок. Дайте ей прийти в себя! Она не...
— Нет-нет...:—она с трудом приподнялась на жестком диванчике и взглянула на меня с бледной улыбкой, полуиспуганной, полуиронической.— Да, мистер Петерсен... или Калверт... в конце концов, фамилия не так уж важна. Вы правы, актрисы умеют владеть своими эмоциями. Здесь я не на сцене, и все-таки...— новый глоток коньяка вернул цвет ее щекам.— Начиная с какого-то времени я заметила, что на «Шангри-Ла» происходят весьма странные вещи. На яхте появились новые люди, без всякого повода была заменена вся команда. Меня с моей горничной часто оставляли в гостинице на берегу, в то время как яхта совершала какие-то загадочные рейсы. Мой супруг, сэр Энтони, не трудился мне что-либо объяснять. Он вообще очень изменился со времени нашей свадьбы. Я подозреваю, что он принимает наркотики. Видела я у него и оружие... Когда эти странные люди появлялись на борту яхты, муж отправлял меня к себе сразу после обеда... Можете мне поверить, что совсем не ревность была причиной этого,—она печально улыбнулась нам.— Последние два дня меня преследовало ощущение, что приближается кризис... После того как вы покинули нас сегодня, сэр Энтони опять отослал меня. Я покинула салон, но осталась в коридоре и услышала, как Лаворски сказал: «Ваш адмирал, Скаурас, такой же делегат ЮНЕСКО, как я —сын Нептуна. Я знаю, кто он такой на самом деле. И все это знают, Все слишком далеко зашло,
а ваш приятель слишком много знает. Его приятель тоже. Так что вам придется выбирать — или мы, или они». Потом заговорил капитан Имри — о, как я ненавижу этого человека! — «В полночь я пошлю Квинна, Жака и Крамера. В час они уже откроют кингстоны «Файркрэста» посреди пролива».
— У вашего супруга милые друзья,— буркнул я.
— Мистер Петерсен,— сказала она, как-то нерешительно глядя на меня,— конечно, если не Калверт, как зовет вас адмирал, или Джонсон, как, я слышала, называет вас Лаворски...
— Я понимаю, такое количество имен привело вас в растерянность. Меня зовут Филипп Калверт.
— Хорошо, Филипп,—она произнесла это имя по-французски, что прозвучало очень приятно в ее устах.— Вы совершенно не отдаете себе отчета в происходящем. Вы еще шутите в такую минуту! Ваша жизнь под угрозой и...
— Мистер Калверт...—прервал ее дядюшка Артур, делая ударение на первом слове, видимо, шокированный фактом, что аристократка и представитель плебса обращаются друг к другу по имени.— Мистер Калверт не всегда удачно формулирует свои мысли, но он прекрасно понимает степень опасности, грозящей нам. Вы очень храбрая женщина, Шарлотта! — ну конечно, аристократы могут обращаться друг к другу по имени.— Вы очень рисковали, .подслушивая их разговор. Если бы они заметили...