— Во дворе, около гаража.
— Да, вот что я еще подумал — не смогла бы Молли переночевать у тебя?
Сэм недоверчиво посмотрел на девушку.
— Я женат,— заявил он.
— Вот именно. А я — нет,— я повернулся к Молли. — Если шериф Дрессен будет настолько любезен и окажет тебе гостеприимство, обещаешь не убегать от него?
— Куда ж я могу удрать?
— Ладно, Гови,— вмешался Сэм.— Сегодня ты оказал мне много услуг, и я могу отблагодарить тебя. Кстати, ты еще не вернул мне фотографии.
— Я верну их тебе через несколько минут.
Автоматический лифт был ночью единственным средством сообщения с тюрьмой. Я вошел в кабину.
У дверей, ведущих в тюремные помещения, стоял Стен Марслэнд, держа руку на кобуре.
— Немного поздновато для посещений, а? — сказал он, сдерживая зевоту.
— Особые обстоятельства, Стен. Нам ведь нечасто приходится заниматься похищениями.
— A-а... А что там у тебя в портфеле? Я надеюсь, что ты принес мне что-нибудь поесть?
— Веревочная лестница и ножи.
— Не говори мне о таких вещах! А я-то надеялся, что ты предложишь мне сочный бифштекс со свежими овощами и баночкой пива.
— Миссис Майнер спит?.
— Не знаю, но думаю, что нет. В первую ночь, как правило, спят плохо. Ты ее хочешь видеть?
— Да.
— Хочешь, чтобы я привел ее сюда?
— Нет, я пройду к ней в камеру. Я ненадолго.
Он провел меня по внутренней лестнице наверх. По дороге мы миновали множество дверей, запертых на массивные запоры. За одной из них раздался идиотский смех.
— Это пьяница, которого подобрали на улице,— пояснил Стен.— Но сегодня их удивительно мало. Видел бы ты, что творилось тут в воскресенье!
Он отпер дверь в конце коридора и представил меня надзирательнице.
Женщины в тюрьме содержались в особых условиях. Каждая находилась в отдельном отсеке. Пахло аптекой и дешевыми духами. Эмми Майнер стояла в своей камере, вцепившись руками в решетку. Можно было подумать, что она ждала меня.
— Мистер Кросс! — воскликнула она.— Вы должны вызволить меня отсюда!
— Потише, Эмми! — сказала надзирательница.— Вы разбудите других.
— Никто не имеет права держать меня здесь! Я ничего не сделала!
Надзирательница покачала головой. Стянутые сзади узлом волосы придавали ей строгий вид, но я знал, что она была доброй женщиной.
— Эмми ведь не настоящая заключенная, мистер Кросс,— сказала она.— Как вы думаете, ее выпустят утром?— и, понизив голос, добавила:—Мне пришлось отобрать у нее чулки, она хотела покончить с собой.
— Меня должны выпустить! — повторила Эмми.— Я ничего плохого не сделала!
— Я очень сожалею, миссис Майнер, но, похоже, ваш муж замешан в это дело.
— Я в это не верю!
— Пока я во всем не разберусь, вы не должны иметь претензий. Мне все это тоже не нравится, но пока я ничего не могу для вас сделать.
Я подошел к самой решетке. Помещение было плохо освещено, но все же я разглядел ее красные веки и углубившиеся морщины. Губы ее дрожали, и даже волосы, казалось, стали меньше виться.
— Что с Фредом?
— О нем нет никаких сведений.
— Его убили, да?! Вы скрываете это от меня! Его убили и похитили малыша! И все сделали так, что подозрение пало на него...
Ее истерический голос переходил в крик.
— Успокойтесь, Эмми. Все могло быть и хуже. Я думаю, вас освободят через день-два.
Она протянула ко мне руки сквозь решетку.
— Вы мне это обещаете?
Я взял ее руки в свои. Они были холодны как лед.
— Я надеюсь, что смогу это сделать. Ведь, строго говоря, вы не арестованы. Вы только важный свидетель, и вас держат здесь, чтобы вас охранять. С вас возьмут показания и освободят.
— Но я не свидетель! Я же ничего не знаю! Я ничего не видела!
— Вы, безусловно, что-нибудь да заметили. Ведь вы не первый год замужем за Фредом. Сколько? Лет десять?
— Приблизительно. И вполне достаточно, чтобы знать, что Фред не преступник.
— Бывает, что жены ошибаются,— я повернулся к надзирательнице: — Не можете ли вы прибавить немного света?
Она направилась к щитку и включила лампочку у меня над головой. Я открыл портфель, достал оттуда фотографии и протянул их Эмми.
— Вы когда-нибудь видели этого человека в компании вашего мужа?
У нее вырвалось приглушенное восклицание, и она отшатнулась, широко раскрыв глаза.
— Кто это? — выдавила она наконец,
— Он служил на «Эрике Бай», и ваш муж не мог не знать его. Он слишком долго прослужил там же.
— Значит, это молодой Сноу?
— Да, Кэрри Сноу.
— Что с ним случилось?
— Это его Фред сбил в феврале. Эти снимки сделаны сразу после смерти.
— Значит, он умер?
— Конечно. Ваш муж хорошо знал его?
— Не думаю, Я лично его почти не знала. Он заходил раз или два к нам в Диего. Фред очень редко оставлял его ночевать. Но все это было в сорок пятом.
— А потом Фред виделся еще с ним?;
— Не знаю.
— А как насчет Артура Лемпа?
Она немного замешкалась с ответом.
— Никогда не слышала о нем.
— Вы в этом уверены?
— Зачем мне вам лгать? Вы ведь сказали мне, что, когда все выясните, меня отпустят отсюда.
— Последний вопрос, миссис Майнер. Очень возможно, что Фред увез малыша в пустыню. В какое место он мог поехать?
— Не знаю... Фред вообще не любит пустынных мест, они действуют ему на нервы. Когда Джонсоны ездили в пустыню, они никогда не брали с собой Фреда.
— Тогда кто же вел в таких случаях машину?
— Сама миссис Джонсон.
— Раз уж мы заговорили о миссис Джонсон, скажите мне, Эмми, Фред хорошо ее знал?
— Они всегда были добрыми друзьями.
— Они часто встречались до того, как Фред поступил к ним на работу?
— Конечно. Она же работала в палате, в которой Фред пролежал почти год.
— А вне госпиталя они виделись?
— Может быть, но только до того, как с ним познакомилась я. Фред под конец часто выходил из госпиталя. Он чувствовал себя хорошо, и ему разрешали отлучаться на уикэнд,— Эмми прижалась головой к решетке.— Я догадываюсь, к чему вы клоните, но это ерунда. Фред никогда не интересовался другими женщинами и уж меньше всего — миссис Джонсон.
Мне больше нечего было ей сказать, и я попросил надзирательницу вывести меня.
Форест допрашивал Молли в кабинете Сэма Дрессеиа. Сквозь закрытую дверь до меня доносились их приглушенные монотонные голоса.
— Можете вы доказать, что провели в постели все утро?
— Я была одна в комнате.
— Сон — это не алиби.
— Но и не преступление.
— Да, но убийство человека с помощью стилета — это преступление.
— У меня никогда не было стилета.
Постучавшись, я вошел в кабинет и отдал Сэму фотографии. Ни Форест, ни Молли не обратили на меня внимания, занятые своей игрой в вопросы и ответы. А тихо сказал Сэму:
— Хорошенько позаботьтесь о ней, старина,
— Ею займется жена,— ответил он.
— Передайте Форесту, что мне надо с ним поговорить,
В конце коридора я нашел забытую кем-то на скамейке газету. Никаких сообщений об убийстве и похищении в ней не было, но меня заинтересовала заметка об одной моей клиентке, богатой клептоманке, снова попавшейся с поличным, на этот раз при краже в большом универмаге пары детских трусиков.
В конце концов я прислонился головой к стене и задремал. Из забытья меня вывели шаги Фореста. Он сел рядом со мной, такой свежий и бодрый, словно после доброго сна. Только по легкой бледности его губ можно было судить о том, как он устал.
— Вы проделали хорошую работу, Кросс,— сказал он.— Сперва я сомневался в успехе ваших розысков, но можно сказать, что у вас хороший инстинкт.
— Просто я хорошо знаю местных жителей, и это мне очень помогает в работе. Сэм Дрессен тоже все здесь знает. Конечно, он постарел и стал несколько медлителен, но он очень полезный работник.
— Я отправил его домой отдыхать. Как вам удалось раздобыть эту малышку?