Он мчался по шоссе и покрыл четырнадцать миль до Таквы за двадцать одну минуту. Его личный рекорд составлял двенадцать минут, но то было летом, да кроме того, он вез спиртное. Двадцать одна минута нынче - совсем неплохо. Однако нагонять время на участке между Таквой и "Дилижансом" он не стал. Слишком много поворотов, да и дорога идет в гору. Подъезжаешь к сравнительно крутому холму, влезаешь на него и думаешь, все в порядке. Ан нет, только тут, оказывается, начинается настоящий подъем. Но вот уж когда заберешься наверх, тогда до развилки, где и стоит "Дилижанс", остается несколько сот ярдов. Правда, если хочешь, можешь преодолеть еще ряд холмов и забраться повыше, потому что "Дилижанс" стоит на плоскогорье, в одном из самых холодных мест Пенсильвании. При "Дилижансе" существует и гостиница, такая же старая, как сама дорога. Необходимая вещь эта гостиница. В прежние дни влез на холм - значит, надо дать лошадям отдых, да и самому хлебнуть пунша. И автомобилисты любят останавливаться здесь по этой же причине. Само место взывает к остановке.
При въезде в гостиницу на столбе висела шестифутовой длины чугунного литья карета с четверкой коней. "Дилижанс" появился всего два года назад, считался новым, по гиббсвиллским понятиям, и Эд все время продолжал его совершенствовать. Какой-то деловой знакомый Эда прислал из Нью-Йорка декоратора, толстого розовощекого молодого человека. Местные шутники довели его до того, что он, бросив все, уехал обратно в Нью-Йорк, но Эд велел оставить его в покое, молодой человек вернулся и сделал из "Дилижанса" конфетку. Приезжие часто удивлялись, откуда в таком захолустье столь отличное заведение.
"Дилижанс", разумеется, принадлежал Эду, но управлял им Лис Лебри, бывший старший официант одного большого нью-йоркского отеля - какого именно, он не говорил. Лис был плотный француз, лет пятидесяти пяти, с седой головой и черными усами. Он мог разорвать пополам колоду карт и одним ударом разбить человеку челюсть. Умел он также готовить такие блюда, о которых и слышали-то лишь немногие обитатели Лантененго-стрит, а уж произнести их названия не мог почти никто. Про него рассказывали, что он наемный убийца. Аль Греко относился к нему с уважением.
- Здорово, Лис, - сказал Аль, входя в кабинет Лебри.
- Сдорово, - отозвался Лебри.
- Босс предупредил тебя, что я приеду? - спросил Аль.
- Сказаль, - подтвердил Лебри.
Левой рукой он макал сигару в коньяк, и казалось, будто не позволяет своей правой руке ведать, что делает левая; Правую руку он сохранял для жестикуляции.
- Дама отдыхает, - сказал он, показав наверх. - Когда Эд звониль, она била немношко не в себе.
- Она знает, что я должен приехать?
- Будет знать. По правде говоря, она била пьяной в стельку.
- Да ну? Она может...
- Она не выйтет из комнат. Я велел Мари стеречь ее. - Мари была гражданской женой Лебри. Так, по крайней мере, она сама утверждала. Хочешь ее видеть? Она принялась пить с утра, как встала, еще до завтрака. Она не может это делать. Совсем не может пить. Так нет. "Сегодня рождество, и я дольжна выпить. Я дольжна напиться. Сегодня рождество". Черт бы ее побраль. Хорошо бы Эд увез ее в другое место. От нее больше беды, чем толку.
- Ясно, - сказал Аль.
- Ясно. Конечно, ясно. Если бы моя жена сделала то, что делает она, второй раз этого уже бы не слючилось.
- Ты что. Лис, не знаешь, как обстоят дела? - удивился Аль.
Лебри кивнул.
- Извини, - сказал он. - Ты ужиналь? Хочешь выпить?
- Нет, дай просто чашку кофе.
- "Кафе ройяль"?
- Нет, спасибо. Обычного кофе. И я сегодня не пью.
- Сочувствую. Сейчас я закажу кофе. - Он нажал кнопку звонка под столом и велел официанту принести кофе. - Сегодня все столы заказаны. Несколько компаний из Гиббсвилла и большой ужин у евреев из Таквы. Да еще этот деятель Донован. Хватает наглести заказывать на сегодня столь на десять человек. Дешевка.
- Он заплатит, - сказал Аль.
- Еще чего! Шикарным жестом вручит мне сотню, я дольжен его вежливо благодарить, а потом вернуть ему сдачу в десять десяток. Если официанты полючат чаевые, считай, им повезло. Дешевка он, этот сукин сын. Так и хочечся подсипать ему чего-нибудь в стакан. Я в жизни этого не делаль, но, коли сделаю, он будет первым.
- Нельзя это делать.
- Я знаю. Будешь сидеть за столом с Элен?
- Так, наверное, проще.
- Пожалюй. К тому времени, когда некоторые из наших гостей напольнят свое брюхо этим так называемым шампанским, мисс Хольман будет считать себя Мистенгет.
- Кем?
- Французской певицей. Ладно, придется тебе, парень, не сводить с нее глаз, и старайся, чтобы она тебя тоже видела и не забывалась. Сегодня рождество, друг мой. Сегодня она способна на все.
- Вот этого-то я и боюсь.
- Да? - усомнился Лебри.
4
Направляясь по Саут-Мэйн-стрит на юг, они ехали в клуб. Кэролайн курила и держала Джулиана за руку. Он отнял руку, чтобы погудеть идущему впереди "кадиллаку".
- Кто это? - спросила Кэролайн.
- Будущий покупатель, - ответил Джулиан. - Молодой Аль Греко.
- А кто он? Я слышала это имя. Чем он занимается?
- На посылках у Эда Чарни, - ответил Джулиан.
Идущая впереди двухместная машина свернула влево, на мост через Линкольн-стрит. Аль Греко, по-видимому, не слышал сигнала. Он не повернул головы и не погудел в ответ.
- А, это тот, что ездил в Филадельфию за шампанским. Достал он его? спросила Кэролайн.