- Еще бы, - заверил его Джулиан.
- Я пришлю вам бутылку "бушмиля". Это не лучшее из ирландских виски, но и неплохое. А главное, чистое. Эд Чарни подарил мне на рождество целый ящик, одному богу известно почему. Мне нечем отплатить ему за этот подарок. Что ж, за ваше здоровье, и пусть этот год будет для вас счастливым. Обождите. Завтра день святого Стефана. Он был первым великомучеником. Нет, лучше выпьем за счастливый новый год.
- За ваше здоровье, - отозвался Джулиан.
Старый священник - интересно, сколько ему лет, подумал Джулиан - осушил свой стакан почти залпом.
- Хорошее виски, - заметил он.
- Тоже от Эда Чарни, - объяснил Джулиан.
- Бывает и он полезен, - сказал священник. - Спасибо и до свиданья. Завтра или послезавтра я пришлю вам "бушмиль".
Он пошел к выходу, немного сутулый, но крепкий на вид и хорошего сложения. Разговор с ним подбодрил Джулиана, а на воздухе он немного протрезвел. Фалды его фрака, рукава и штанины брюк все еще были холодными от пребывания на террасе, но чувствовал он себя отлично. И поспешил обратно в зал потанцевать с Кэролайн и другими.
Оркестр играл "Три словечка". Он отыскал взглядом Кэролайн, которая танцевала - подумать только - с Фрэнком Горманом. Джулиан без излишних церемоний перехватил ее.
- Мы с вами знакомы? - спросила Кэролайн.
- А как же! Неужто не помните? Удивительно.
- Где ты был? Я тебя везде искала, когда вышла из туалета. Куда ты делся? Почему не подождал меня у лестницы? Почему не пригласил на первый танец? Почему? Тебя целый час не было.
- Я очень мило беседовал с отцом Кридоном.
- С отцом Кридоном? Ничего подобного. Во всяком случае, недолго. Он почти весь вечер сидел с миссис Горман и ее гостями. Ты пил и угостил его, чтобы потом можно было, не солгав, сказать, что ты был с ним. Я тебя знаю, Инглиш.
- Ты очень ошибаешься. Он долго разговаривал со мной. И я узнал кое-что интересное.
- Что именно?
- Он считает Гарри Райли хорошим дерьмом, - сказал Джулиан.
Она промолчала.
- В чем дело? Я тоже так считаю. В этом вопросе у нас с Римом полное единодушие.
- К чему он это сказал? Что ты такое наболтал, что заставило его это сказать?
- Ничего я не наболтал. Я сказал только... Не помню, с чего началось. А, да. Он спросил меня, как у меня дела, я ответил - превосходно, а потом поправился, - нет, далеко не превосходно. Я стоял на террасе, а он вышел подышать свежим воздухом. Мы разговорились, и я сказал, что он, наверное, слышал про мою ссору с Гарри. Я рассказал ему, что заходил извиниться, но Гарри, мол, отказался меня принять. Тут-то Кридон и сказал, что, по его мнению, Гарри - хорошее дерьмо.
- Что-то не очень похоже на монсеньора.
- Я тоже так подумал, но он мне все объяснил. Он сказал, что разговаривает со мной не как священник, а просто как мужчина с мужчиной. В конце концов, моя дорогая, ведь он не обязан горячо любить всех своих прихожан, не так ли?
- Так. Что ж, остается только сожалеть, что ты все ему разболтал! Если даже он не пошел сразу к ним и не рассказал...
- О господи, сроду ты так не ошибалась! Отец Кридон - отличный мужик.
- Да, но он католик, а они поддерживают друг друга.
- Глупости. Ты из всего делаешь событие.
- Вот как? А что делаешь ты? Притворяешься, будто ваша ссора ничего не значит. Так, маленький обмен любезностями - и все. Ты очень ошибаешься, Джулиан.
- Понятно. Мы дошли до той стадии, когда я становлюсь Джулианом. Все ясно.
- Можешь ты меня выслушать? Ссора ваша не выветрится, как дым, и не забудется, и пора бы тебе перестать на это надеяться. Я стараюсь втолковать тебе то, "что ты сам должен понимать: Гарри Райли в качестве врага страшен.
- Откуда ты знаешь? Откуда тебе столько известно о характере Гарри Райли, его мстительности и прочем? Извини меня, но ты мне порядком надоела с этим дерьмом.
- Как угодно, - сказала Кэролайн.
- Прости. Поверь, я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, прости меня. Он обнял ее. - Свидание в полночь остается в силе?
- Не знаю.
- Не знаешь? Из-за того, что я так сказал?
- Ты ведешь нечестную игру, Джулиан. Впрочем, ты всегда так поступаешь. Сначала злишь меня, а потом отказываешься продолжать разговор и как ни в чем не бывало вспоминаешь про любовь и постель. Это - нечестно, потому что, как только я перестаю говорить, что люблю тебя, ты строишь из себя обиженного. Ты поступаешь гадко и делаешь так каждый раз.
Музыка смолкла, но почти тотчас же оркестр грянул "Может, это была любовь?". У музыкантов что-то не ладилось с темпом, и Джулиан с его превосходным слухом сразу же это уловил.
- Вот видишь? - спросила Кэролайн.
- Что?
- Я была права. Ты надулся.
- Ничего я не надулся. Хочешь знать, о чем я сейчас думал?
- Ну?
- Ты, конечно, разозлишься, но я думал о том, какой у нас отвратительный оркестр. Ну что, обиделась?
- Немного, - ответила Кэролайн.
- Я думал, как глупо экономить деньги на оркестре. Ведь для танцев самое важное - это музыка, правда?
- Больше нам не о чем говорить?
- Без музыки нет танцев. Это все равно, что играть в гольф дешевыми битами или в теннис долларовыми ракетками. Все дешевое никуда не годится, например, дешевая еда. - Он отстранился, чтобы насладиться впечатлением, которое произвели на нее его слова. - Или возьмем, к примеру, "кадиллак"...
- Хватит, Джу. Прошу тебя.
- Почему?
- Потому что я так хочу. Потому что нужно знать меру.
- В чем дело? Господи боже мой, до чего же ты сегодня кислая. Просишь меня не пить, я не пью. Ты...
- Что я?
- Ты просила меня не напиваться, и я ни в одном глазу. Хотя ты говорила, что пить вообще-то можно. Давай выйдем из зала. Я хочу с тобой кое-что обсудить.
- Не хочу я никуда выходить.
- Почему?
- Во-первых, холодно. А потом, просто не хочу.
- Вот это ты правду сказала. Означает ли это также, что наше свидание отменяется?
- Не знаю. Пока не знаю, - тихо сказала она.
Он молчал. Тогда вдруг она сказала:
- Ладно. Пойдем.
Они, танцуя, добрались до холла и, выбежав, бросились к ближайшему от террасы неизвестно кому принадлежащему автомобилю. Влезли в него, она села, плотно обхватив себя руками. Он зажег для нее сигарету.
- В чем дело, дорогая? - спросил он.
- Холодно.
- Ты намерена поговорить или будешь рассказывать, как тебе холодно?
- О чем ты хочешь говорить?
- О тебе. О твоем отношении. Я хочу понять, что тебя грызет. Я сегодня ничего такого не натворил, на что ты могла бы рассердиться.
- Только обозвал меня дерьмом.
- С ума сошла! Вовсе я тебя не обзывал. Это старик назвал Гарри дерьмом. Я же сказал, что ты мне порядком надоела с этим дерьмом, что вовсе не одно и то же.