Джулиан и понятия не имел, что за ним следят. С него не спускали глаз довольно давно, но потом управляющий убедился, что Джулиан ничего не берет, и бросил за ним присматривать. Однако, когда Джулиан стал преуспевать в качестве "грабителя", продавщицы снова его приметили. Они знали, что он с Лантененго-стрит и что ему нет нужды воровать. О нем доложили управляющему, который, позабыв про всех остальных ребят, сосредоточил свое внимание на Джулиане.
Как-то днем, после школы, ребята решили устроить "пятипалый грабеж" и все вместе зашагали в "Кресдж". Когда они вошли в магазин, зазвонил звонок, но они не обратили на него внимания; в магазине часто раздавались звонки: вызывали кассирш, заведующих отделами, администратора, кладовщиков. Звонки звонили то и дело. Джулиан пообещал добыть для Бутча карманный фонарик, за что Бутч взялся утащить целый батон колбасы из принадлежащей его отцу мясной лавки. Не просто кусок колбасы, который он мог выпросить, а целый батон, длиной, по меньшей мере, в фут.
Карманный фонарик продавался в разобранном виде - футляр, батарейка и лампочка, каждая деталь стоила десять центов - всего тридцать центов. Прилавок, где торговали электротоварами, находился у входа, и Джулиан прямо направился туда. Продавщица, стоявшая перед прилавком - прилавки шли по стенам, и продавцы стояли перед ними, - спросила, что ему угодно, от ответил, что ждет приятеля, который пошел в другой отдел. Она ничего больше не сказала и продолжала не сводить с него глаз. Этим его не напугаешь, решил он, и задумал перехитрить ее. Он достал пачку "Зира", положил сигарету в рот и, делая вид, что полез в карман за спичками, рассыпал сигареты по полу. Девушка машинально нагнулась, на что Джулиан даже не рассчитывал - он хотел просто отвлечь ее внимание. Он тоже нагнулся, но в тот же момент протянул правую руку к прилавку, и фонарик очутился у пего в кармане прежде, чем он принялся собирать сигареты.
- Здесь не разрешается курить, - предупредила его продавщица.
- Кто это сказал? - спросил Джулиан, и в ту же минуту его больно схватили за руку.
- Попался, воришка! - Это был сам управляющий. - Я видел, как ты взял фонарик. Мисс Лофтус, позовите полицию.
- Сейчас, сэр, - сказала продавщица.
- Я тебе покажу, негодяй! Ты у меня еще попляшешь! - грозил управляющий. Джулиан попытался дотянуться до кармана, чтобы избавиться от фонарика. - Ничего не выйдет, - сказал мистер Джует. - Фонарик будет у тебя в кармане, пока не придет полицейский. Я положу этому конец. Интеллигентик, а? Сын доктора Инглиша. Мальчик с Лантененго-стрит. Очень хорошо.
Быстро собралась толпа, в которой были и приятели Джулиана. Они перепугались, некоторые даже пустились наутек, отчего Джулиан еще больше пал духом, но на них не разозлился. Он обрадовался, увидев, что Бутч и Картер не убежали.
- Расходитесь, господа, расходитесь, - говорил мистер Джует. - Я сам справлюсь.
Люди стали медленно расходиться, чего и ждал Бутч. Он подошел к Джуету и спросил:
- Что он натворил, мистер?
- Ты еще спрашиваешь! Ты прекрасно знаешь, что он натворил, - ответил Джует.
Бутч пнул Джуета ногой и побежал, а за ним бросился Джулиан. Они вылетели из магазина и помчались налево, зная, что Лефлер, полицейский, обычно дежурит возле суда на площади, справа. Они пробежали одну улицу, другую, третью, пока не очутились возле грузовых пакгаузов.
- Господи, в жизни столько не бегал, - заметил Бутч.
- Я тоже, - сказал Джулиан.
- Молодец я, что лягнул его, - похвастался Бутч.
- Еще бы! Не сделай ты этого, я бы до сих пор там парился. Интересно, что бы мне было?
- Не знаю. Наверное, отправили бы в исправительный дом. А теперь и меня отправят, - добавил Бутч.
- Правда? - обрадовался Джулиан.
- Что нам делать? - спросил Бутч.
- Не знаю. А ты как думаешь?
- Понимаешь, если ты явишься домой - в магазине ведь знают, кто ты, если ты придешь домой, там уже, наверное, сидит этот Лефлер, полицейский, и ждет тебя.
- Думаешь, сидит? - усомнился Джулиан.
- Конечно. Он тебя арестует, а судья отправит тебя в исправительный дом, где ты пробудешь до тех пор, пока тебе не стукнет восемнадцать лет.
- Честное слово? - спросил Джулиан.
- Точно.
- Я не хочу в исправительный дом. Я лучше убегу, чем сяду туда.
- Я тоже, - согласился Бутч. - Я ведь тоже преступник.
- Почему? - удивился Джулиан.
- Я преступник, потому что лягнул Джуета. Я теперь такой же преступник, как и ты.
- Ни в какой исправительный дом я не поеду. Меня не поймают и никуда не отправят. Я убегу прежде, чем меня туда запрут, - повторил Джулиан.
- Что же нам делать? - спросил Бутч.
С минуту Джулиан думал. Прямо на их глазах составлялся поезд. Маневровый паровоз собирал со всех концов склада вагоны и подавал их на путь, возле которого они сидели.
- Может, влезем в товарный и уедем подальше? - предложил Джулиан.
- А кто его знает, куда он идет. С углем-то известно куда, и слезть можно у Гавани, а просто с грузом - кто его знает.
- Все равно надо что-то делать, - упорствовал Джулиан. - Иначе нас засадят в исправительный дом.
- Это верно, но зачем лезть в товарный, если не знаешь, куда он идет, продолжал сомневаться Бутч. - Может, прямо без остановок до Филадельфии.
- До Филадельфии без остановок! Ты с ума сошел. Ни черта в поездах не смыслишь, что ли? Остановится, будь спокоен. Воды в паровоз нужно набрать, так? Вагоны то прицепляют, то отцепляют, верно? Верно? Да и плевать нам, куда он идет. Лишь бы не попасть в исправительный дом. Знаешь, что там делают?
- Нет.
- Нет, знаешь. У них там попы, католики, они бьют ребят и заставляют каждый день в пять утра ходить в церковь. Мне об этом говорили.
- Кто тебе говорил? Кто? - спросил Бутч.
- Многие. Я знаю точно. Это рассказывал человек, которому известно все про исправительные дома, но я не могу назвать его. Поедешь? В Филадельфии мы будем продавать газеты. Я бывал там и видел, как ребята нашего возраста торгуют газетами, а мы чем хуже? Даже младше нас. Я видел совсем малышей спорить готов, им было не больше девяти с половиной, - они продавали газеты в "Белвью-Стрэтфорде".
- Ну да? - опять усомнился Бутч.
- А вот да, - утверждал Джулиан. - Спорить готов, ты и понятия не имеешь, что такое "Белвью-Стрэтфорд". Где он находится?
- Всем известно, что в Филадельфии.
- А что это?
- Не знаю. Всего знать нельзя.