Придя к такому выводу, он вдруг захотел проявить чем-нибудь свою преданность Эду, но единственное, что нашлось для этого под рукой, было шампанское. Он обернулся посмотреть, надежно ли оно укрыто одеялами на случай толчков. Эд, разумеется, желал бы, чтобы товар был доставлен по возможности в наилучшем виде. И тут Аль вспомнил про лимузин с Инглишем за рулем. Он снизил скорость до тридцати миль в час, чтобы лимузин мог обогнать его.
Очень скоро лимузин действительно обогнал его, и по тому, как Инглиш его вел, Аль догадался, что Инглиш чем-то расстроен. Вообще-то, Инглиш отлично водил машину и заботился о ней, как о верном коне. А этот лимузин, который Инглиш вел, был еще и рекламным и потому содержался в наилучшем виде. Но сейчас, обходя Греко, Инглиш перешел колею на полной скорости и врезался в почти двухметровый снежный сугроб. И не то чтобы не было места или он погудел, а Аль Греко не уступил ему дорогу, не остановился. Инглиш и не погудел. Он лишь надавил на газ и задал машине жару. Лимузин с силой воткнулся в сугроб, закачался из стороны в сторону, пробил в нем брешь, и в ту же секунду Инглиш, повернув руль, выбрался на чистую дорогу. Если ее можно было назвать чистой.
Что-то с ним неладно, решил Аль Греко.
За те несколько секунд, что потребовались Инглишу на обгон, Аль Греко заметил, что шляпа у Инглиша сидит на затылке, что было вовсе на Инглиша не похоже. Франтом Инглиша не назовешь, но он всегда хорошо одет. Аль заметил также в машине женщину. Она съежилась на переднем сиденье подальше от Инглиша. По-видимому, миссис Инглиш. Алю Греко и в голову не пришло, что это может быть другая женщина, ибо никаких разговоров про Инглиша и других женщин Аль не слышал, а уж если бы было что слышать, Аль наверняка бы об этом знал. В Гиббсвилле любому бабнику рано или поздно приходится прибегать к услугам придорожных номеров, и Аль всегда был в курсе, кто посещает эти заведения. Гиббсвиллские умники были убеждены, что выйдут сухими из воды, коли повезут свою даму за город, в немецкий округ Пенсильвании. Умники воображали, что поступают мудро, отправляясь туда, вместо того, чтобы поехать в "Дилижанс", большую гостиницу возле Гиббсвилла, где стаканчик виски стоил семьдесят пять центов и где были танцы, и гардеробщицы, и одетые в форму официанты - все как полагается. Если бы эти бабники только ведали, как они ошибаются! Аль позаботился о том, чтобы знать всех бабников наперечет, потому что в один прекрасный день очень даже могут пригодиться сведения о том, что такой-то господин изменяет жене, особенно если он оказывается важной птицей в городе и может быть полезен Эду в суде, в городском правлении, а то и в банке. Аль помнил, как однажды такие сведения пришлись весьма кстати. Был у них советник, который не брал взяток. Эду никак не удавалось всучить ему монету. Никак. И вот однажды Эду сообщили, что этот советник собирается трепать языком насчет двух баров, в которых у Эда был свой интерес. Захотел попасть в кандидаты на пост мэра от республиканцев и решил играть по крупной. Аль случайно оказался у Эда, когда тому позвонили.
- Кто, ты говоришь, собирается это сделать? - спросил он.
- Хейджман, - ответил Эд.
- Нет, он не сделает этого, - заверил его Аль и объяснил, почему Хейджману придется держать язык за зубами. Как Эд обрадовался! Он вошел к Хейджману в кабинет и сказал приблизительно следующее: мистер Хейджман, вы человек верующий, вы один из самых добропорядочных людей в нашем городе и так далее, а поэтому, если станет известно, что вы бывали в номерах в обществе одной дамы лет тридцати в очках... Больше Эду ничего не потребовалось добавлять. Хейджман встал, прикрыл дверь, и, когда Эд ушел, они были (и до сих пор остаются) в наилучших отношениях. Эд даже помог ему выпутаться из истории, когда Хейджман изменил и той, в очках. Да, в нашем деле надо пользоваться любыми средствами.
Аль Греко поехал быстрее, чтобы не отстать от Инглиша, который как выжал педаль до конца, так и держал ее. Это можно было определить по тому, что, когда колеса лимузина выскакивали из колеи, машина отлетала к обочине, взметая за собой длинный снежный вихрь. Аль приметил также, что миссис Инглиш, голова которой совсем ушла в меховой воротник, не поворачивалась к Инглишу. Значит, была на него зла. Любая женщина в подобной ситуации сидела бы выпрямившись и орала на мужа. А миссис Инглиш, насколько он мог судить, не произносила ни слова. Интересно, что представляет собой эта дамочка.