- Мама, не будем говорить об этом, если тебе не хочется. Извини меня.
- Подобные разговоры ни к чему, Кэролайн. Я предпочитаю продолжать свое бедное, бесполезное существование и боготворить память твоего отца, хорошего, достойного человека, нежели копаться в нашей совместной жизни. Мужчины - существа слабые, душечка. В руках женщины даже самый сильный на свете мужчина становится слабым, поэтому не думай плохо о Джулиане, о своем отце или о любом мужчине, если он на мгновенье допустил слабость... Ну, не буду говорить о том, чего не знаю... Но ты теперь меньше сердишься на Джулиана, правда? Если меньше, тогда все в порядке.
- Извини, если я наговорила лишнего.
- Ну, что ты! Почему лишнего? Ты просто проявила любопытство. А это значит, ты еще маленькая девочка. Хочешь жевательной резинки?
- Давай.
- Она способствует пищеварению, да и челюстным мышцам полезно двигаться. Как у тебя с зубами, Кэролайн?
- Доктор Патерсон говорит, что мне нужно удалить зуб мудрости.
- Он, наверно, опытный врач. Но я предпочитаю доктора Болдуина.
- Только до обеда, мама.
- Что? Почему?
- Он либо глотает пищу, не разжевывая, либо ест слишком много, либо еще что-то, но у него все время бурчит в животе.
- Не замечала, - сказала миссис Уокер. - Неужели?
- Да. Зачем бы я стала выдумывать?
- Останешься сегодня ночевать? Танцев нигде нет?
- Есть в Рединге. Нет, я, пожалуй, не останусь. По правде говоря, у нас сегодня гости.
- А я и не знала. Много? Кто именно?
- Обычная компания. Молодежь, несколько школьных друзей, новые приятели. Ой, совсем забыла!
- Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, ничего, но я должна идти. Я хотела отменить вечер, когда шла сюда, но потом передумала, и мне нужное кое-что купить. Увидимся завтра или послезавтра. Поцелуй меня, и до свидания.
- До свидания, душечка. Ты у меня славная девочка.
- Это ты у нас славная, - сказала Кэролайн.
В холле она застегнулась на все пуговицы, потому что знала, что мать стоит у окна и ждет, чтобы помахать ей вслед. Что ж, по крайней мере, она выполнила то, что требовалось по традиции: обратилась к матери. Толку от этого посещения было мало, но Кэролайн была этим даже довольна, хотя и жалела, что пробудила какие-то неприятные для матери воспоминания.
Сбежав по ступенькам, она, прежде чем сесть в машину, обернулась и помахала матери рукой. Мать, помахав в ответ, отошла от окна, и занавеси задвинулись. В эту минуту Кэролайн услышала долгий гудок и увидела Джулиана, который сидел в своем "кадиллаке" чуть дальше по улице, на противоположной стороне. Он ждал. Она подъехала к нему и остановилась напротив. Он вылез и не спеша подошел к ней. Вид у него был отвратительный.
- Чего тебе? - спросила она.
- Ты так долго сидела у нее. Зачем она тебе понадобилась?
- Ты соображаешь, о чем говоришь?
- А ты соображаешь, сколько сидела у нее? Зачем? Поплакаться вволю?
Кэролайн молчала.
- Угадал? Распустить нюни насчет меня? Новобрачная бежит к своей мамаше пожаловаться на мужа, которому не нравятся ее пироги. Клянусь богом, я старался... Что ты ей наговорила? Давай выкладывай.
- Здесь не место устраивать сцену.
- Не хуже прочих мест. Лучше даже. И для тебя не так опасно, потому что здесь я, вероятно, не сделаю, чего мне бы хотелось.
- Дать мне по физиономии, по-видимому?
- Как это ты догадалась?
- Убери ногу с подножки, я поеду.
- Ты, наверное, слышала про клуб?
- Нет, не слышала. Про какой клуб? О каком клубе ты говоришь? Тебя исключили из клуба за вчерашнее?
- Ага, заинтересовалась! Нет, насколько мне известно, пока не исключили. На этот раз это - другой клуб.
- Городской клуб?
- Он самый.
- Что произошло? Что ты там натворил?
- У меня состоялась недолгая беседа с мистером Огденом, капитаном Огденом, героем войны, одноруким чудом, который очень любит совать нос в чужие дела.
- О чем ты говоришь?
- Скоро узнаешь. Очень скоро. Ты сказала, что хочешь ехать. Поезжай.
- Никуда я не поеду, пока не пойму, о чем ты говоришь. Опять что-то случилось! Господи, как мне это надоело. - Голос ее оборвался, она заплакала.
- Не надо устраивать сцен на улице, дорогая. Не надо. Прошу тебя, без сцен, пожалуйста. Ты ведь всегда твердишь, что не желаешь объясняться на людях.
- Что ты натворил, Джулиан? Господи! - Она плакала по-настоящему. Так горько рыдает женщина в больничном коридоре при виде опустевшей палаты, так причитают у рухнувшей шахты.
- Послушай, хочешь уехать со мной? Сейчас? Сию же минуту? Поедем? Поедем со мной?
- Нет, нет, нет. Что ты натворил? Скажи мне, что ты натворил! Что ты сделал с Фрогги?
- Я не могу здесь рассказывать. Поедем домой.
- Нет. Не хочу домой. Ты заставишь меня остаться с тобой. Уезжай, Джулиан. Пожалуйста, пусти меня. - Раздался гудок, и проехала маленькая двухместная машина. Кэролайн помахала рукой. Помахал и Джулиан. Это были Вильгельмина Холл и ее гость из Нью-Йорка. - Вы притормозили? - спросила Кэролайн.
- Нет. Уехали. Я тоже уезжаю, - сказал он.
- Подожди. Что ты натворил? Скажи мне. Пойдем со мной к маме. Она знает, что мы поссорились, и не будет нам мешать.
- Черта с два я пойду. Не пойду я к ней. Я уезжаю.
- Если ты уедешь, я отменяю вечер и остаюсь у мамы. Прошу тебя, Джулиан, скажи, что случилось.
- Нет. Поедем со мной домой, тогда расскажу. Иначе нет. Очень подходящий случай проверить, настоящий ты мне друг или нет.
- Как я могу быть тебе настоящим другом, если не знаю, что произошло?
- Ты должна слепо верить в меня. Верные жены так и поступают.
- Куда ты едешь? Опять напиться?
- Весьма возможно.
- Джулиан, если ты сейчас уедешь, то навсегда. Навечно. Я никогда не вернусь к тебе, что бы ни случилось. Я никогда не лягу с тобой в постель и постараюсь не видеть тебя.
- Ничего из этого не получится.
- Ты очень самоуверен, но на этот раз ты ошибаешься. Все будет бесполезно.
- Я не это имел в виду. Не потому, что я уверен. Я хотел сказать, что тебе придется меня увидеть. Тебе этого не избежать.
- Почему это мне придется?
- Может, только чтобы позлорадствовать. Если ты меня совсем разлюбила, то захочешь прийти позлорадствовать, а если еще любишь, то захочешь увидеть меня.
- Ты так ошибаешься, что это даже не смешно.
- Даже не смешно! Высший свет! Не коробит ли это твой слух? Держите меня пятеро! А я объявлю всему свету, чего все это стоит... Я уезжаю...