- Может, на минутку тогда. Я хотела сказать, новость, что ваш вечер не состоялся. Вы его перенесли? Кто-нибудь болен? Миссис Инглиш плохо себя чувствует?
- Нет. Вы лучше позвоните миссис Инглиш, и она вам все объяснит. Она у миссис Уокер.
- О господи, - вздохнула мисс Картрайт, закуривая. Теперь придется заполнить колонку еще чем-нибудь. Не писать же, что на вечере, когда он состоится, будут присутствовать... На какое число перенесен вечер, мистер Инглиш, или дата пока не определена?
- По-моему, не определена. Виски или водку? А может, вы предпочитаете ликер или что-нибудь вроде этого?
- Водку с лимонадом, если можно, - ответила она.
- Это ваша машина на улице? - спросил он.
- Моего брата. То есть его и еще одного человека. Старая развалина, еле ходит, но помогает мне экономить силы и расходы на транспорт. Брат всегда дает ее мне, когда приезжает домой на каникулы, но потом забирает с собой в колледж. Он учится в Брауне.
- А, в Брауне.
- Да, в Провиденсе на Род-Айленде.
- Я там бывал.
- Вы тоже учились в Брауне, мистер Инглиш? Отсюда обычно немногие поступают в Браун.
- Нет, я учился в Лафайете, а в Браун ездил в гости.
- А вы не будете пить?
- Да нет, выпью, пожалуй.
- Ненавижу пить одна. Говорят, пить одному - признак ненормальности.
- Это, наверное, выдумали владельцы салунов. Вроде шведских спичечных фабрикантов, которые заявили, что троим нельзя прикуривать от одной спички.
- Ох, как интересно! Я этого никогда не слышала. Ах нет, кажется, слышала.
- Не хотите ли снять пальто?
- Не стоит. Я ведь зашла всего на минуту, посмотреть, что происходит. Значит, вечер перенесли. Может, вы объясните мне, мистер Инглиш, почему вечер перенесли?
- Миссис Инглиш сделает это лучше меня. Вам следует спросить у нее, потому что этот вечер устраивает она. Я, пожалуй, не должен разговаривать с представителями прессы, ибо настоящая хозяйка вечера - миссис Инглиш.
- Понятно, - сказала мисс Картрайт. - О, пожалуйста, не вешайте мое пальто. Положите его на стул или куда-нибудь еще. Какая крепкая водка! Я ведь вообще-то не пью. В среднем выпиваю, наверное, не больше рюмки в неделю.
- Я налью вам побольше лимонада.
- Какой у вас красивый дом! Миссис Инглиш сама меблировала его?
- Да.
- У нее отличный вкус! О! Фужита! Я обожаю Фужиту. Это подлинник или копия? Я хочу сказать...
- Это литография. Вы без очков совсем по-другому выглядите.
- Я вынуждена их носить, когда веду машину и на улице. Без них я не смогла бы получить водительские права, и если сяду за руль без очков, то меня могут оштрафовать, а то и лишить прав. Не хотите ли попробовать мои сигареты?
- Нет, спасибо. Я к ним не привык.
- Я тоже так думала, но потом привыкла и теперь ничего другого курить не могу. Надеюсь, я вас ни от чего не отрываю, мистер Инглиш?
- Напротив, я рад, что вы пришли.
- Я не должна была приходить, но мне хотелось точно знать, кто присутствует. Люди такие обидчивые. Я не говорю про миссис Инглиш. Она человек тактичный, и, поверьте мне, это немало значит. Но в последнее время я допустила несколько ошибок насчет того, кто где присутствовал, и гиббсвиллские дамы устроили форменный скандал у нас в редакции. У меня был только тот список, что мы напечатали в колонке Гвен Гиббс месяц назад, и я хотела убедиться, не произошло ли каких-либо перемен. Может, еще кого-нибудь добавили и так далее.
- Трудная у вас работа, да?
- Нет, не очень. Большую часть времени нам работается легко, но порой нас захлестывает, так сказать, волна возмущения. Звонят дамы и негодуют, что их имя не упомянуто или что их приему не уделили столько внимания, сколько он, по их мнению, заслуживает. И разумеется, всегда виновата я. Все валят, как говорится, с больной головы на здоровую. Некие Бромберги, евреи, чуть не добились моего увольнения на прошлой неделе. Забрали из газеты свою рекламу только из-за того, что я не поместила присланное ими сообщение о покупке для их отпрыска коляски из Англии. Вы бы видели это сообщение! Помести я его, над газетой бы просто смеялись, но разве меня поддержали? Нет, конечно. И в конце концов мне пришлось уделить Бромбергам несколько строк, хоть я и выкинула все подробности. Они возвратили свою рекламу, а я вынуждена теперь унижаться и кланяться всем, чье имя мелькает в светской хронике. Я не говорю про миссис Инглиш, но за некоторых ваших друзей поручиться не могу. Спасибо большое за водку, мне очень жаль, что ваш вечер не состоялся. Очень приятно было познакомиться с вами. Я часто вижу, как вы ездите по городу в шикарных "кадиллаках". Когда мы только переехали в Гиббсвилл, я часто думала, кто вы такой... Господи, зачем я это говорю?
- Выпейте на дорогу. А вообще, чего спешить? Лучше расскажите мне еще что-нибудь.
- Да. Да, конечно. Посмотрите на меня, мистер Инглиш. Нет, лучше я пойду, пока не поздно. О, я вовсе не то хотела сказать, но люди в этом городе так много сплетничают. - Тут Джулиану припомнились разговоры о том, что дочь баптистского священника часто ходит без чулок. Невольно он бросил взгляд на ее ноги, и она это заметила. - Вот именно, - подтвердила она. До вас тоже дошел слух. Мне никогда не забудут, что я ходила без чулок. Перед английской королевой можно предстать без чулок, но в Гиббсвилле нельзя. Еще раз спасибо. До свиданья.
- Не уходите, - сказал он. Он испытывал к ней необъяснимую симпатию. Более того, ему не хотелось, чтобы она надела очки. Она была недурна. Хорошенькой ее нельзя было назвать, но недурна, и фигура вполне ничего. Не ахти какая, но мужчинам такие нравятся. Он ненавидел себя, но не мог совладать с желанием узнать об этой девушке побольше.
- Который теперь час?
- Еще нет десяти. Девять с чем-то. Девять тридцать пять, девять тридцать семь, не больше. Очень рано.
- Ладно, выпьем еще раз, хотя не понимаю, зачем я вам нужна. Выгляжу я ужасно. Я после работы не успела забежать домой. - Она обвела взглядом комнату и, приготовившись было сесть, вдруг сказала: - Мистер Инглиш, я бы чувствовала себя в десять раз лучше, если бы вы позволили мне помыть руки.
- О, извините меня, пожалуйста. Я вас провожу.
- Не нужно, просто скажите, куда идти. Я сама найду.
- Лучше я покажу. Боюсь, там темно.
- Мне ужасно неловко, но вы так любезны. Я вообще чувствую себя легче с женатыми мужчинами. По правде говоря, у меня вот-вот лопнет мочевой пузырь.
Его смутила подобная откровенность, и он обрадовался, что в темноте не видно его лица. Либо последний стакан возымел такое действие, но маленькая мисс Картрайт - которая вовсе была не маленькой, а скорей, тоненькой обещала оказаться забавной. Он зажег свет, а затем спустился вниз и налил себе еще. Он услышал, что она вышла из ванной, и увидел, как она спускается по лестнице: шаг за шагом, неторопливо и непринужденно. Так ходят люди, уверенные в себе, а это качество ему не нравилось, и она теперь тоже ему не нравилась. Хотелось совратить эту девицу, но только потому, что опыт и интуиция говорили ему, что это возможно. От нее требовалось лишь молчаливое согласие. Но она вроде близорука. Может, этим объясняется ее походка.