Однако образ прекрасной феи, пленившей его сердце, продолжал стоять у него перед глазами, даже когда он выпил порцию отменного виски. Уткнувшийся носом в свою кружку Хомяк молчал, погруженный в размышления о превратностях судьбы и скоротечности жизни. Чарли не без злорадства отметил, что глаза у приятеля покраснели, а это чревато для него скандалом по возвращении домой, где его ожидает Сьюзи.
Ему же, Чарлзу Кеннелли, отчитываться за свои похождения ни перед кем не требуется. И одеваться он может, как ему вздумается. Сейчас, например, он чувствовал себя вполне комфортно в потертых джинсах и серой спортивной куртке с капюшоном и университетской эмблемой на нагрудном кармане.
А как приятно в холодный воскресный денек посидеть в баре за кружкой пива и пофилософствовать с приятелем о жизни! Дать мозгам немного отдохнуть от навязчивых мыслей о Мэгги О'Маллиган, которая ненавидит пиво и предпочитает проводить свободное время в обществе педиатра, только что возвратившегося из дебрей Латинской Америки, где он лечил дикарей, их детей и злых диких обезьян.
Чарли тряхнул головой, сообразив, что уже пьян, и внезапно поймал себя на том, что ему вовсе даже не безразлично, чем занимается сейчас Мэгги со своим бывшим любовником, который, как ей хочется думать, намерен на ней жениться. Интересно, как далеко зашло у них выяснение отношений?
Чарли представил себе Джейсона в образе солдата, возвращающегося чеканным парадным шагом в Нью-Йорк после долгой военной службы в дальних странах, чтобы жениться на преданной ему невесте, и горько ухмыльнулся.
– Желаю тебе приятно провести с ним время, – прощаясь утром, сказал он Мэгги и понял по изменившемуся выражению ее лица, что может никогда больше ее не увидеть.
И дернул же его черт ляпнуть такое!
Что, если она воспримет его слова как индульгенцию?
Нет, ему определенно надо следить за своим языком.
Вот зачем, например, в разговоре с Хомяком он, сам того не желая, назвал Мэгги «похотливой бабенкой»?
Если бы это услышала Мэгги, она бы не полезла в карман за ответом. И уж такой обиды она бы точно ему не простила. Чарли отхлебнул из новой кружки пива и помрачнел еще сильнее. Это не укрылось от внимания Хомяка.
– Может быть, тебе уже достаточно? – обеспокоенно спросил он у Чарли.
– Не волнуйся за меня, старина! Давай выпьем еще по одной! За прекрасных дам!
Хомяк вздохнул и взглянул на часы.
– Боюсь, мне пора, – сказал он. – Извини, но я должен идти!
– Ну, пока! Бармен! Еще кружку – только для меня!
Сегодня с раннего утра было не только холодно, но и вьюжно. Снегом замело всю Сорок четвертую улицу. Отряхнув пушистые снежинки с волос и потопав ногами о ковровую дорожку у входа в отель «Ройалтон», Мэгги поздоровалась с темнокожим швейцаром, услужливо распахнувшим дверь, и невольно улыбнулась, услышав, от него отчетливо произнесенное приветствие: «Добрый день, мадам!» Его низкий голос и осанистая фигуpa в костюме в стиле Джавахарлала Неру удачно гармонировали с роскошью вестибюля и общей атмосферой богатства и солидности.
Однако Мэгги не была уверена, что день сложится для нее удачно, хотя шикарный интерьер отеля и настраивал ее на оптимистичный лад.
Будь на то ее воля, она бы встретилась с Джексоном в ином месте, более скромном и уютном. Но Джейсон остановил свой выбор именно на этой гостинице, возможно, потому, что именно сюда он приглашал ее на их первое романтическое свидание.
Убрав кожаные перчатки в карман пальто, Мэгги окинула взглядом барную стойку, высматривая Джейсона. Сегодня в баре было людно, озябшие влюбленные и туристы с удовольствием пользовались гостеприимством этого заведения и наслаждались царящими там теплом и покоем.
Джейсон сидел в дальнем углу бара с прижатым к уху сотовым телефоном и с кем-то негромко разговаривал. Мэгги он пока не заметил.
Воспользовавшись этим, она присела на диванчик и попыталась мысленно воссоздать обстановку их первого свидания. Но от отчетливой когда-то картины остались только разрозненные тусклые эпизоды. Видимо, их с Джейсоном отношения с самого начала не были достаточно яркими, чтобы надолго сохраниться в ее памяти.
В отличие, к примеру, от ослепительно ярких воспоминаний о каждом мгновении, проведенном с Чарли.
Приказав себе не думать о нем, Мэгги направилась к Джейсону. Он сильно изменился: загорел, исхудал, ссутулился. Чарли по сравнению с ним выглядел вальяжно и солидно, хотя она и укоряла его за невнимание к своему внешнему виду.
«Все, – сказала себе Мэгги, – больше никаких сравнений!»
Однако трудно было не отметить, что и Джейсон одет неряшливо и нелепо – в линялую розовую сорочку, выглядывающую из-под потасканного грязновато-бежевого свитера, и маскировочные армейские штаны. Так одеваются, как правило, бродяги и приезжие из сельской глубинки. Чарли в подобном наряде Мэгги даже представить себе не смогла. Возможно, потому, что он рисовался ее воображению главным образом нагим. Ей вдруг вспомнился их утренний разговор.
– Ты не хочешь сходить со мной в церковь на утреннюю мессу? – спросила она, пытаясь высвободить свою руку, за которую он тянул ее в постель, еще не остывшую от ночных забав.
– Я не посещаю церковь ни свет ни заря! – Чарли зевнул и отпустил Мэгги. – У себя в Гринич-Виллиджя хожу обычно на позднюю службу.
Тем не менее чуть позже он согласился пойти с ней, чему Мэгги была очень рада.
Но почему такие странные воспоминания посещают ее перед ответственным разговором с Джейсоном? Пусть они с Чарли и прослушали сегодня вместе утреннюю мессу в храме, она же знает, что особой набожностью и целомудрием он не отличается, у него на уме развлечения и секс до полного изнеможения.