— Сейчас пожарим пару стейков, поедим. — расслабленно протянул Андрей, слегка улыбнувшись. Свет от костра красиво освещал его лицо, делая черты более хищными и таинственными. — Ты, наверное, очень устала?
— Да нет, — потерла я ладонью замерзший нос. — Сегодня было не очень много народу. Перед праздниками все решили прекратить болеть.
Андрей усмехнулся и тоже прикоснулся к моему носу. Это было… трогательно.
— Пошли в дом, — скомандовал он, вставая, и протянул мне руку. Я вложила пальцы в горячую ладонь. — Блин, и руки ледяные! Липа, ну чего ты не говоришь, что замерзла? Сейчас чай заварим.
— Да я не замерзла, просто руки и нос голые, — отмахнулась я.
Когда зашли в дом, Андрей помог мне снять бушлат, и, пока я снимала ботинки, присел рядом на корточки и аккуратно взял меня за ступню.
— Ноги холодные, — нахмурился Андрей, глядя мне в глаза. — Быстро на диван, я сейчас принесу одеяло.
Весь первый этаж дома был разделен на две условные зоны — кухня-столовая с большим столом и небольшая гостиная вдали от входа с диваном, журнальным столиком и телевизором на стене.
Я поставила бокал на столик, присела на мягкое сидение, подогнула под себя ноги.
Андрей поднялся на второй этаж и через минуту спустился с большим толстым одеялом и подушкой. Накрыв меня, подоткнув одеяло под ноги, он подмигнул и направился в сторону кухни.
— Зеленый чай или черный? — послышалось из-за стены.
— Зеленый, без сахара, — зевнула я, поднимая подушку на широкий подлокотник. Сверху положила руку и опустила на нее вмиг потяжелевшую голову, прикрыла глаза. Отдохну немножко, а то глаза от компьютера за день устали.
Глава 21. Андрей
Я стоял возле дивана с двумя кружками зелёного чая и разглядывал спящую Олимпиаду. Она выглядела очень мило и беззащитно. Я испытывал смесь из лёгкого разочарования и одновременно с этим зашкаливающей радости.
Вот она, девушка, которая то и дело брыкается на мои ухаживания, лежит и мирно сопит в одном доме со мной, такая уютная, красивая.
Я отпил чай из кружки, присел на другой край большого дивана и ещё то долго разглядывал Липу, то просто задумчиво смотрел куда-то сквозь нее, а потом как-то незаметно для себя сполз головой на мягкий подлокотник и почувствовал, что проваливаюсь в сон. Перед тем, как отключиться, подумал, что, наверное, нужно уйти наверх, в спальню. Подумал и тут же будто начал проваливаться в темноту.
Прежде, чем проснуться, я почувствовал жар в области груди, и только потом приоткрыл глаза. Я лежал на боку, на подушке, а в моих объятиях, лёжа головой на моей руке и уткнувшись своим прекрасным курносым носом мне в грудь, обдавая жарким дыханием через ткань футболки, спала Липа.
Я не понимал, как быть. Попытаться уйти сейчас — значит, разбудить, ведь за окном уже светлело, а, значит, сон был уже не настолько крепким. Остаться — сходить с ума, вдыхая аромат ее макушки и чувствовать близость ее тела, плавиться от дыхания. Непроизвольно возбуждаться от комплекса будоражащих фантазию мелочей.
Будто испытывая мое терпение, Липа пропихнула руку мне под мышку и, обняв, прижалась крепче. Я аккуратно положил ладонь ей на плечо, невесомо погладил пальцами по мягкой толстовке и прикрыл глаза, пытаясь мысленно унять нарастающее желание.
Сделать это не представлялось возможным. Рядом с Липой тело бунтовало, требуя, как минимум, прикасаться, прижимать к себе, целовать изящную шею, зарываться пальцами в шикарные волосы.
Я сдерживался только благодаря своей тренированной силе воли. Но на член она никак повлиять не могла, поэтому он стоял колом, упираясь Липе в область пупка. Если она почувствует, то сто процентов решит, что я извращенец. А я даже не помню, как оказался рядом. И лежу сейчас в ее объятиях, как в капкане. И мне очень важно, чтобы она не испугалась меня, не подумала, что я воспринимаю ее исключительно как сексуальный объект. Она и так будет смущаться тому, что мы спим в обнимку. Я, уже когда целовал ее в первый раз, пришел к выводу, что девочка невинная. Голову на отсечение могу дать, на квартиру поспорить, но Липа — девственница. Да и целовалась не часто, судя по всему. Про остальные виды ласк — вообще молчу.
Не могу сказать, что у меня есть какие-то фетиши, но это вызывало интерес и желание покорить строптивую красотку, овладеть ей первым, провести в мир секса и наслаждения. Хотелось, чтобы она прочувствовала кайф от близости, чтобы раскрылась передо мной, стонала мое имя и, теряя контроль, царапала мою спину. А потом краснела и смущалась, по привычке стесняясь меня.