— Привет, пап.
Майкл Катлер-старший встал, пожал сыну руку и обнял его.
— Надеюсь, дома ничего не случилось? — на всякий случай уточнил Майк.
— Не беспокойся, все хорошо.
— Тогда по какому поводу ты хотел меня видеть?
Только тут Майк заметил за широкой спиной отца миниатюрную женщину и сразу узнал ее.
— Офицер Гальван!
В темных глазах Джины тоже отразилось удивление.
— Щетина… — шепотом произнесла она. — Так это были вы.
— Простите, вы о чем?
Майк отметил, что женщина изменила прическу: вместо длинного конского хвоста — короткие вьющиеся волосы, доходящие лишь до линии нижней челюсти. Черная перевязь поддерживала раненую руку.
— В тот день, когда меня и Дерека ранили, вы пришли нам на помощь, — пояснила Джина, переводя взгляд с Майка на его отца и обратно. — Вы так похожи, что потом я решила, будто это были галлюцинации.
Майк рассмеялся. Несмотря на то что в темных волосах отца было много седых прядей, а Майк брился не с таким усердием, какого требовал полицейский устав, их уже несколько раз путали друг с другом.
— Мне еще не приходилось быть чьей-то галлюцинацией. Фантазией — да…
Джина нахмурилась. Судя по гордо вскинутому подбородку и оценивающему взгляду темных глаз, Джина Гальван — женщина серьезная. А приятно было бы увидеть, как эти строго поджатые розовые губы изгибаются в улыбке.
Но Майк тут же выкинул из головы неуместные мысли. Между тем Майкл Катлер-старший шагнул на середину комнаты. Как всегда, рубашка его была тщательно накрахмалена, а брюки безупречно выглажены.
— Вижу, что в представлениях нет необходимости.
— Да, сэр.
Майк предложил своим гостям сесть и сам расположился за столом.
— Как здоровье? — спросил он у Джины. — Поймали того стрелка?
— Нет.
— Жаль. Как ваш напарник?
— Уже вернулся к службе.
— Это хорошо, — кивнул Майк и заметил, как помрачнела Джина. Но даже нахмуренная, эта девушка была удивительно красива. Высокие скулы, полные губы, темные, манящие глаза, волосы цвета черного кофе…
— Вижу, со дня нашей первой встречи вы подстриглись.
— В день нашей первой встречи я валялась на снегу и истекала кровью.
— А мне понравилось, как вы тогда выглядели. Я про прическу, а не про кровь. Такие красивые, вьющиеся волосы…
— Когда носишь эту штуку, — Джина с недовольным видом кивнула на перевязь, — длинные волосы только мешают. Не хотелось каждый день просить бабушку или сестру собирать их в пучок.
— Разумно.
— Не понимаю, почему мы обсуждаем мою прическу, — язвительно заметила Джина. А потом она вдруг скрестила пальцы на здоровой руке, поднесла к губам, потом к сердцу, после чего опустила руку на колени. После этого, поза Джины стала чуть более непринужденной, да и голос смягчился.
— Мистер Катлер, я обязана вам жизнью. Благодарю вас.
— Можно просто Майк. И не стоит благодарности.
Между тем отец Майка тоже решил, что пора переходить к делу.
— Оставьте нас с сыном на пару минут наедине, офицер Гальван.
— Есть, сэр, — отчеканила Джина.
Тут в кабинет вошла Фрэнни с подносом, на котором стояли чашки с горячим кофе и сливочник. Майк сдвинул в сторону пачку счетов.
— Спасибо. Фрэнни, покажешь офицеру Гальван наш центр, пока мы с отцом разговариваем?
— Хорошо.
Улыбнувшись Джине, Фрэнни повела ее в коридор.
— Начнем с женской раздевалки…
Майк закрыл за ними дверь и вернулся за стол.
— Ну и чем вызван этот неожиданный визит? Мне начинать беспокоиться?
Глава 4
Проглотив кофе, отец состроил гримасу. Майк сделал глоток и, ощутив противный кислый привкус, выплюнул невкусное варево обратно в чашку.
— Извини. Наверное, Фрэнни опять протирала кофе-машину уксусом.
— Она не в курсе, что остатки уксуса полагается смывать?
— Я этим займусь, пока она занята. Фрэнни сегодня сама не своя. Ее бывший выходит условно-досрочно.
— Лео Меснер?
Майк кивнул.
— Узнаю, кому поручено за ним надзирать, и велю, чтобы с него глаз не спускали.
— Спасибо. Вообще-то, Меснеру запрещено к ней приближаться, но сам знаешь, всякое бывает. В любом случае сделаем все возможное, чтобы защитить Фрэнни.
— Даже не сомневаюсь, сынок. Уж слишком ты добрый.
— Дело не только в доброте, папа.
Отец устремил на сына проницательный взгляд голубых глаз. Он понимал, что Майк по-прежнему старается искупить то, что совершил в ранней юности. Майклу Катлеру хотелось бы, чтобы старший сын наконец смог простить себя. Заметив на лице отца тревогу, Майк ободряюще улыбнулся.