В ужасе заметались зверьки, не зная, как избежать смерти, видя, как падают замертво, обливаясь кровью, их товарищи. А охотники, обезумевшие от груды бездыханных тел, от вида и запаха крови, продолжали бойню.
К обеду в округе не стало видно ни единого зверька.
А дикий разгул продолжался. Пришельцы палили, куда попало, по стволам и сучьям деревьев, по дивной красоты птицам, по всему, что попадало в поле зрения. А затем, успокоившись и придя в себя, люди, как ни в чем не бывало, принялись за дело, выверенными до автоматизма движениями снимая шкурки со своей добычи. За этим занятием и застала их ночь, и только перед рассветом, измученные, но безмерно счастливые звероловы, прекратили кровавую работу. Свалив груду окровавленных, бесценных мехов в катера, пришельцы умчались на корабль, ведомые не знающими усталости автопилотами. А спустя еще час мчался к далекой Леонокии космический корабль-зверолов, неся на своем борту величайшее богатство и преступление.
Он встал в этот день, как обычно, с восходом солнца, которого не видел, но о приближении которого ему говорили птицы. Его птицы. Он создал их из ничего, из пустого места, как и все то, что есть живого на этой планете, и звери, и лес, и даже траву. Он создал их, не вкладывая в это дело никакого труда, ему просто захотелось их до боли в груди, захотелось, и вот они появились: птахи, которых он ни разу не видел, но зато наделил самым ярким и фантастическим оперением; кошек пушистых и ласковых не видя их, но чувствуя их тепло, желая их. Он наделил их яркими и причудливыми красками, нравом мягким, тихим и доверчивым. Все здесь: и нежные зверушки, и ласково щебечущие птицы, и тихий шелест лугов, и вкрадчивый шепот леса, дарующего покой и прохладу, все это его творения, плоды его мечтаний, непонятным образом материализовавшиеся.
Он их никогда не видел, впрочем, нет, видел. Правда, это было так давно, может сто, может двести лет назад, а может быть и вчера, он не помнил этого. Он помнил лишь одно, как он крохотным малышом сидит на руках у отца, такой еще маленький несмышленыш-кроха, любующийся миром, которому кажется, что все вокруг, каждая веточка склонившегося к ручью дерева, каждый камушек, созданы только для того, чтобы радовать его взор, приводить в восторг и упоение. Он помнит и этих птиц, весело щебечущих о чем-то своем в весенний, ласковый и солнечный день, только разве что окраска их была менее пестрой, да щебетание менее многоголосое, чем сейчас, в его райских лугах, где Он в полном одиночестве живет вот уже который день, а может год, или даже столетие. Он не знает счета времени, он не видит себя, в его мыслях он по-прежнему тот самый жизнерадостный малыш, которым Он был когда-то давным-давно. Он помнит и кошку, это пушистое, ласковое и доверчивое существо, что находилось рядом с ним в тот день, памятный день, когда отец сказал ему, что он уже большой и они полетят к людям в их мир. Он сел рядом с отцом в ракетоплан, держась за его куртку, другой прижимая к себе живой шелковистый комочек. Ракетоплан взмыл ввысь и глазам открылся чудесный вид родной планеты с высоты птичьего полета. Они мчались вперед, и его сердце невольно замирало от восторга и трепета при виде красоты. Ничто не предвещало беды. Но вот их корабль накренился и резко пошел вниз, он ощутил тогда, как вздрогнул отец, как он весь подобрался, словно готовясь к прыжку, судорожно сжав руль. А Он тогда смеялся, радуясь захватывающей дух игре, в которую решил поиграть с ним отец. Он тогда отпустил его куртку и во все глаза, замирая от восхищения и страха, смотрел, как стремительно приближается к ним земная твердь. А затем был удар и боль, резкая, пронзившая его насквозь, а вслед за ними тишина и темнота. Он остался один. Он звал свою нянечку, но все было напрасно. Он был один в этой давящей темноте. Для него наступила вечная ночь. Он был одинок, ужасно одинок и ему захотелось иметь друга, много друзей. И тогда Он вспомнил кошку, наделил ее самыми яркими красками, до боли в груди желая ее. И чудо свершилось, рука нащупала в темноте мягкий, шелковистый комочек, который тихонько заурчал, едва Он коснулся его рукой. Затем Он захотел лес, сказочные, изумрудно-зеленые луга, райских птиц, чтобы они щебетали дни напролет, лаская его слух.
Так и потекла его жизнь, тихо и неспешно в прохладной тени лесов, среди бархата трав и ласк кошек, что так и вились вокруг него, в пении птиц. Он не создал ни одного хищника, ни одного врага своим друзьям и те жили без страха и хлопот, радуясь жизни, веселясь и вселяя тихую радость в сердце своего создателя. Вскоре их развелось огромное количество, и куда бы он ни пошел, повсюду его встречали их ласки и пение. Он избавил своих зверушек от потребности искать пищу, они получали ее прямо из воздуха. Да и он в ней не нуждался, да и не помнил уже, что это такое. Он жил тихой и счастливой жизнью день за днем, год за годом, не зная забот и печалей в мире, созданным им одним и предназначенным лишь для него.