Таким образом, человек совершенно не видит истину, хотя знает, что она должна быть где-то здесь. Он должен увидеть ее. Сделать это он может только сформулировав свой собственный вопрос, лишенный каких-либо связей с прошлым. Вот в чем причина многочисленных интерпретаций Пути к Истине.
Не следует думать, что человек должен отбросить существующие у него ассоциации и автоматизмы, чтобы на их месте построить новые; потому что здесь и теперь существует возможность проскользнуть за завесу обусловленности к восприятию той областью ума, которая в действительности не используется.
Вот цель, на которую сейчас направлены наши усилия.
Условия в обществе изменяются так, что работа такого типа может быть выполнена. Нет необходимости в данный момент обсуждать причины возникновения таких условий. Подобное обсуждение упражняет ум, что бесполезно без параллельного опыта.
Задачей хранителей Традиции является общение на любом языке с теми, кто может извлечь из сказанного пользу. Хранители частично связаны способностями людей, к которым они обращаются, и способностью самой по себе. Опыт, возраст и психологические особенности адресатов не имеют значения.
Опыт свидетельствует, что подходящие кандидаты обнаруживаются среди последователей любой традиции.
Еще одна трудность на Пути к Истине состоит в том, что знание, о котором идет речь, обнаруживается в местах и у людей совершенно неожиданных. Поэтому его появление всегда не совпадает с ожиданиями.
Все, что сказано о «трудностях», показывает, что они больше кажущиеся, чем реальные. Трудностей всегда больше у того, кто не может реально оценить ситуацию.
Кроме объявления и помещения определенных идей в определенные области ума и указания некоторых факторов, окружающих эту работу, авторы декларации имеют также и практическую задачу.
Эта задача состоит в выявлении людей, способных получить особые знания, составить из них группы особым, неслучайным образом так, чтобы каждая группа являла собой гармоничный организм; выполнить это в нужном месте и в нужное время, обеспечить внешние и внутренние условия для работы и представить идеи соответственно конкретным особенностям группы; уравновесить теорию и практику.
Эта Декларация была зачитана группам в Кумб Спрингс и в Лондоне. После стольких лет разговоров о Традиции и о «Внутреннем Круге Человечества» они были потрясены, услышав, что здесь, в Англии, находится человек, говорящий от имени «Невидимой Иерархии». Я довольно узнал Шаха, чтобы убедиться, что он не шарлатан и не бездельник, а чрезвычайно серьезно относится к полученному заданию. Он всегда настаивал, что действует не по собственной инициативе, но по инструкциям своего Учителя, который доверил ему миссию, указанную в последнем параграфе Декларации.
В начале 1963 года я начал задаваться вопросом, не следует ли мне поступить в распоряжение Шаха и сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Каждую неделю мы встречались и подолгу беседовали вдвоем. Будучи тридцатью годами меня младше, неизвестный и в то время почти лишенный последователей, он, однако, редко меня навещал. Каждую неделю именно я совершал утомительное путешествие из Кумб Спрингс, и именно он все время вел беседу. Его целью было «доказать свою ценность», то есть убедить меня в подлинности его миссии и реальности сил, стоящих за ним. Он часто ссылался на суфийскую доктрину «Бараки», которую я понимал как «Высшую Эмоциональную энергию», о которой говорил Гурджиев в Prieure в 1923 году, а в «Рассказах Баалзебуба своему внуку» и в дальнейшем вплоть до своей смерти называемой им Ханбледзоин.
Казалось, я должен был определить для себя, действительно ли Шах — посланник Хранителей Традиции, или «Тайного Директората». В январе 1965 года я немыслимым образом убедился, что это действительно так. Молясь однажды утром, я просил о ясном указании, следует ли мне полностью доверять Шаху. По дороге в Лондон пришел ответ: «для этого вам следует вместе помолиться». Встретившись с ним, я рассказал ему о случившемся. Он ответил: «Все верно. Истина приходит только в молитве». Этот ответ удовлетворил меня, и больше я не задавал вопросов. Только позднее я заметил, что в действительности он не сделал того, о чем я говорил, то есть совместной молитвы. Потом я спрашивал себя, не упустил ли я того указания, о котором просил.