Эта процессия и музыка символизировали земную жизнь. Мелодия несколько раз менялась, всякий раз заставляя вспоминать о забытой свободной и естественной жизни на земле. Могилы говорили о том, что, живя, мы должны все время помнить о смерти. Кланяясь, дервиш ставил левую ступит на большой палец правой ноги. Это напоминало ему, что нет предела вере и служению господу. Чтобы понять это, нужно было знать легенды, окружающие великого мистика и святого Джелалуддина Руми, основавшего орден в 1246 году нашей эры. Его звали Мауламой, что означает «наш господин», и почитали вторым после Пророка. У него был повар Атеш Баз, известный своей почтительностью. Однажды, когда он готовил плов для Мауламы, закончились дрова, и он сунул в огонь свою правую ногу. Он ничего не обжег, кроме большого пальца. Расценив это как знак, указывающий на несовершенство собственной веры, он, подавая еду, спрятал обгоревший палец под левой ступней. Маулама, мистическому видению которого открылось все происшедшее, позвал дервишей и сказал: «Немногие на земле имеют такую веру, как Атеш Баз. В будущем делайте, как он, чтобы помнить, что в действительности означает вера».
Музыка в Мукабеле исполняется на тростниковой флейте, называемой нэй, в сопровождении ударных и иногда цимбал и кемана, разновидности скрипки. Внезапно раздается лязг всех инструментов, пронзительно вскрикивает нэй, и дервиши застывают. Это символизирует момент смерти.
Музыка начинается вновь, ритмичная, почти ударяющая. Дервиши отвешивают три поклона и начинают вращаться на правой ноге, левой закручивая себя. Молодые кружатся быстро, старые — довольно медленно. Шейх стоит неподвижно, положив обе руки на пупок. Движения таковы, что вся группа из кружащихся дервишей медленно извивается. Создается впечатление точнейшего порядка и одновременно полной свободы. Глаза танцоров закрыты или опущены. Они не обращают внимание друг на друга, но ни разу никто не сбивается, даже когда движения убыстряются. Нет и тени возбуждения или экстаза. Напротив, все переполнено умиротворением.
Так выглядит Мевлевский Зикр, или представление души Богу. В нем выражается пребывание души в раю, когда она оставляет человеческое тело и входит в мир совершенного человека, Ихсан-и-Киамиль. Позднее я сам научился делать Зикр и могу подтвердить, что возникает именно ощущение блаженства, лишенное возбуждения.
Зикр повторялся трижды. На третий раз музыка изменила ритм на четкий и постоянный, менее драматичный, чем предыдущий. В этот раз участвовал сам Шейх. Не знаю почему, я заплакал. Оглянувшись, я увидел, что большинство присутствующих тоже всхлипывают. Зикр закончился, дервиши остановились, трижды поклонились Шейху, который вновь занял свое место, и медленно вышли. Я всматривался в их лица, когда они проходили мимо меня: мне еще ни разу не доводилось видеть таких светлых и безмятежных лиц.
Впечатление было столь сильным, что я попросил позволения прийти снова. Мне сказали, что я могу прийти один, если захочу, в любой вторник, но не стоит приводить с собой европейцев, для которых устраивается специальное представление в Галата-сарае — и музыка там лучше, и пять минут ходьбы до главной улицы Пера.
Постепенно мне объяснили значение ритуала. Они не торопились что-либо рассказывать, но и ничего не скрывали. Тогда я еще не знал, что дервишам запрещено иметь какие-либо секреты, и они должны отвечать на любой заданный вопрос. Они не говорят, когда их не просят, и не скажут больше, чем нужно для ответа. Так как большинство людей не умеют спрашивать, обычно путешественники отзываются о дервишах как о крайне скрытных людях, ревниво оберегающих свои тайны. Когда я привык к их манере ответов на вопросы, я заговорил с одним старым дервишем о том, что я пережил 21 марта 1918 года во Франции. Он внимательно выслушал, задал несколько вопросов, уточняющих детали события, о которых я забыл. Затем он сказал: «Мукабеле приводит нас в подобное состояние, когда исчезает самый страх смерти. Мы знаем, что в момент смерти единственным нашим ощущением будет блаженство. Поэтому все дервиши — храбрые солдаты». Я вспомнил суданскую войну и странный каприз судьбы, которая в последней религиозной битве столкнула храбреца Гордона и дервишей, не боящихся смерти. Однако, чтобы отказаться от страха смерти, нужно действительно ее знать. Возможно, у этих дервишей все же была тайна.