Датч из-за руля выскочить не успел, Бенни тем более, а кот из моторного отсека и подавно. Вместе с кувыркающимся обломком катера они пошли ко дну.
Легко предсказав такой конец безнадежной атаки, Датч и Бенни сидели уже в масках и загубниках, с залитыми перфторуглеродом легкими, так что захлебнуться им не грозило. Но Бенни шваркнуло спиной о комингс, так что коту пришлось запустить когти хакеру в спинной мозг и вручную гнать по уцелевшим нервам Бенни дыхательный рефлекс. В крутящейся банке больше ничего не успел даже туманник.
Успел Датч – рефлекторно расклинившись между креслом и обломком пульта, он спасся от переломов. Но и он пришел в себя лишь на эшелоне сто пятьдесят, уже в полной черноте, когда вращение обломка прекратилось трением об воду.
Словом, всем бы им конец, когда бы не сабватер. Шлейф союзных глубинных тянулся не только за крейсером, на Адду жили свои "мирные", и трижды четырнадцать рук тут оказались весьма к месту. Пока воспрявшие духом собратья гнали и рвали проигравших мадагаскарцев, пара кракенов остановила погружение обломка. Кракены легко вырвали люки, выпрямили согнутые взрывом стальные ребра катера, очистили проход. Вытащили Датча, затем колыхающиеся мешки- "дакимакуры" с дыхательной жидкостью, а потом уже Бенни и прилипшего к нему корабельного кота. Сто пятьдесят метров для кракенов ерунда, приповерхностный слой, так что второй кракен еще и тщательно обшарил все ящики. Он знал, что береговые союзники придают большое значение "личным вещам" и очень обижаются, если эти вещи съесть. Все найденные мелочи кракен покидал в резиновый мешок для образцов.
А потом с чувством выполненного долга откусил пару цилиндров среднего двигателя и двинулся к солнцу, пока его товарищи приходовали остальное.
– … Остальное при личной встрече. Рицко-сама, тут пока еще тушки глубарей плавают в три слоя, вся Мадагаскарская Стая. Не то что утонувшие ядра Взятых, мы людей и то едва нашли в этой каше.
– Каких еще людей?
– Из прикрытия лайнера. Наш сабватер их вытащил и три дня кормил на плотике, но тут один совсем плохой, надо аугментацию, а не у меня же на борту такое делать, я линкор, не плавгоспиталь.
– Что с ним?
– Для дыхания пришлось подключаться к его спинному мозгу, но делал кот. А у него же не хирургические манипуляторы, у него лапки! Вот он когтями и впер, кровоснабжение головы спас, а все остальное в фарш.
– А! Я помню кота! И юнгу, как его? Шарнхорст, верно?
– Да, Рицко-сама, это "Лагуна".
– Как я рада, что они целы.
– Везучие, да. Я их на Симакадзе скинула, девочка любит с людьми возиться. И, что немаловажно, умеет.
– Ну да, опыт есть.
– Не хочу есть опыт, хочу есть крем-брюле.
– Реви, нефиг капризничать.
– Ничего, Окадзима-сама, мне нетрудно. – Симакадзе улыбнулась.
– Еще бы, – проворчал Рок. – Так ты худеешь, а вместе с Реви можно и мороженого пожрать.
– Реви, как ты с ним живешь? Он слишком проницательный для мужчины.
– Не знаю, как для мужчины, а для переговорщика "Лагуны" в самый раз. – Реви вздохнула и подбила себе подушку повыше. Почесала шрам на левой руке. Посмотрела в подволок медотсека. Наконец, не вытерпела:
– Как там Бенни?
Симакадзе снова разулыбалась:
– Знаешь, кто у него на дыхательной подушке?
– Неужели ты?
– Нет.
– Хару-Хару?
– Опять нет.
– Только не говори, что Конго!
– Нет. Майя. Не крейсер, та девушка из Токио-три.
– Это как раз логично, – Рок попробовал шевельнуться и отказался от глупой мысли: болью прострелило сразу по всей спине. – Майя же разработала дыхательную смесь на основе той самой LCL, конверсия от военных технологий, вроде как.
– Жаль, что Рицко не придумала яд. Кураре какое-нибудь, как тактическое средство. Распылять с самолетов или ракетами, тип-того.
Вошел Датч, придвинул себе табуретку, медленно и осторожно сел, привалился к стене. Жутко непривычно выглядел он в белом халате вместо привычного жилета, и вовсе смешными показались Року босые ноги шефа, черные расшлепанные ступни, вместо аккуратно зашнурованных джангл-бутс.
Датч сказал:
– Потому что Пенсакола падла нисколько не дурнее. Сколько чего ни распыляли или выливали, кончалось одинаково. Всю нашу химию взвесь перерабатывала и встраивала в себя. Итог получался как в том анекдоте: а теперь у медведя есть пулемет.
– Еще предложите им свет перекрыть, – влетела незнакомая туманница, судя по скорости и легкости, аватара эсминца. Судя по строгому наряду викторианской эпохи, англичанка из флота Сингапура. – Чтобы прекратить фотосинтез.