– И как… Вы объясняете это для себя?
Привалов залпом допил кофе, скомкал стаканчик, вложил в благодарно мигнувшую мусорку.
– Мне кажется, тайса-доно, важнее то, что дети выбирают сами. Что у них есть возможность выбирать. Мы свое дело сделали, возможность эту предоставили. Дальше их выбор, их будущее, их жизнь. Дальше сами.
Японец допил кофе и точно так же выкинул стаканчик.
– Вы тоже в чем-то правы. Просто я не хочу, наверное, чтобы она здесь пришла – и сюда же потом вернулась.
Привалов молча развел руками. Выпрямился:
– Прошу простить, мне пора сменить напарника. Не уверен, что он сможет заменить меня в беседе. Но вам так даже интереснее, наверное.
Японец усмехнулся:
– Вы правы. Все интереснее, чем сидеть и ждать.
– Конечно, интереснее, даже спорить не о чем!
Сергей отхлебывал пиво без градусов, опираясь на порог экспедиционной буханки. Японские косплееры щебетали вокруг на вполне приличном английском, размахивали пластиковыми мечами, поправляли кошмарные наряды. И, конечно, фотографировались. На крыше, перед машиной, за рулем, на бампере. Даже с ним, потому как натуральный же гайдзин! Вон какие глаза большие!
В океане аниме нашлось и такое, где "russian UAZ" играл заметную роль – Сергей не вникал, что за сюжет и к чему в нем девчонка с громадным вычурным топором. Просто слушал и ждал, пока завершится отведенный ему на обед час времени.
– … И ты бы пошла в канмусу?
– Я и пойду, когда дорасту. А что еще делать? Рис выращивать или бумаги перекладывать? Неинтересно!
– У парней все проще. Любой может, вопрос тренировки.
– Но зачем? Раньше считалась козырная специальность. Сейчас… Додавят Глубину, а потом что? В космос кан-сенену никак, это если Туман только.
– Зато сильные. И это, честно только. Ты никогда не хотел себе канмусу? Там нету ни кривоногих, ни коряво одетых.
– Ага, только человека она обнимет и привет, ливер из ушей полезет…
– Оставаться просто человеком уже немодно?
– А как ты хотел? – усмехнулся тот самый здоровяк, облокотившийся на крышу "Буханки".
– Если не хотели ломать рабочую конструкцию общества, зачем вперли в него бессмертие? Теперь мир меняется. Молодые видят его в каждом поколении по-своему. Закон жизни, отцы и дети, вот это вот все…
– Вы считаете, лучше умирать, но по прадедовским законам?
Черноглазый присел на корточки, отставил свою бутылку, уже допитую, ближе к мусорке, под каменный точеный столбик.
– Я считаю: как ни умирать, все равно день терять. Новые изобретения спасут сколько-то жизней. Но социальные потрясения тоже ведь убивают людей миллионами. Лишают работы, выкидывают на улицу из неоплаченных домов, просто расстреливают "классово чуждых". Тебе вот разница, умирать за правое дело, или от ножа грабителя в голодный год?
– И что, вы полагаете, мы должны протестовать против перемен?
– Я против протеста по самой своей сути, – черноглазый вздохнул. – Что поделать, если у вас такой возраст. Кто в шестнадцать не свергал кумиров, лишен сердца, это верно. Но верно и другое: кто к тридцати не остепенился, лишен мозга.
Сергей зевнул:
– Камрад, это баян.
– Угу, с во-от какой бородой, – хмыкнул здоровяк, снова выпрямляясь. – Просто задумайся.
– А это уже классическая манипуляция собеседником.
Сергей тоже выпрямился и вежливо – ну, насколько сумел – попросил очистить машину. Обед заканчивался.
Косплееры дисциплинировано вымелись наружу, построились четкой коробочкой под командованием мгновенно выдвинутого старшего и синхронно поклонились, пропев благодарность – Сергей чуть ключи от машины не выронил, до того ловко все это японцы проделали.
Он тоже поклонился в ответ. Совсем не так ловко, но все остались довольны. Пробормотал прощание и заторопился к воротам храма, к приборам и записям. Черноглазый амбал поглядел вслед аспиранту, шагнул то ли за стену магазинчика-стекляшки, то ли за очередной микроавтобус в ряду, но пропал мгновенно; впрочем, косплееры внимания не обратили. Праздник же, Танабата. Сходятся миры, над Млечным Путем чайки создают мост, подумаешь, чудом больше. Вот, с настоящим гайдзином сфоткались, на реальном "уазике"!
Кстати, гайдзин-то ушел в сторону храма. Вон, уже под воротами.
Под воротами Сергей ощутил словно бы легонький толчок и сорвался на бег. Похоже, начинается. В грунтовый дворик перед малым святилищем он влетел одновременно с бегущим от музея научруком. А ведь у Дон-Кихота сын тоже кан-сенен, подумал Сергей. И тоже, если не врет легенда, пошел в море не столько ради мира на земле, сколько ради девчонки. Есть еще кино про них, но верить фильму опасно, так и в счастливый конец поверить можно…