Старый друг и издатель Иоанна Павла Ежи Турович, сообщая о визите Папы в краковскую газету «Тыгодник повшехны», писал: «Визит Папы смел старые стереотипы и изменил представление о папстве и о католической Церкви». Это было вполне понятное и простительное преувеличение со стороны человека, который жаждал польско-германского примирения и хотел видеть Папу Римского в качестве умиротворителя. Отчасти эти надежды оправдались. Население Западной Германии собственными глазами увидело перед собой человека с совершенно прозрачной верой, который продемонстрировал способность быть «вселенским пастырем» на фоне омраченных и весьма болезненных исторических воспоминаний. Первый вояж Иоанна Павла в Западную Германию не привел к драматическим коллизиям среди мирян Федеративной Республики, хотя ему и не удалось в полной мере снизить уровень напряженности в отношениях между католическими интеллектуалами Германии и Римом. В течение его понтификата это напряжение постепенно спадало, однако главные противоречия так и не были разрешены окончательно. Говорящий на немецком языке католический мир (в Австрии и Швейцарии помимо самой Германии) все еще продолжал оказывать спорадическое сопротивление учению Иоанна Павла II.
Ответственность Церкви по отношению к семье и семейной жизни была одним из главных вопросов на первой Генеральной Ассамблее Синода епископов, проходившей под руководством Иоанна Павла II. Незадолго до открытия Синода 26 сентября 1989 г. Папа совершил еще одно важное вторжение в область мировой политики в своем стремлении оградить права человека.
ПРИОРИТЕТ РЕЛИГИОЗНОЙ СВОБОДЫ
Поводом для этого послужило Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), которое было проведено в Мадриде. Хельсинкский Заключительный акт, подписанный в 1975 г., предусматривал периодическое проведение подобных совещаний для мониторингового контроля за выполнением принятых решений. Именно поэтому Мадридская встреча 1980–1981 г. стала важным международным форумом, целью которого было заставить Советский Союз и его сателлитов по Варшавскому Договору выполнять в полном объеме принятые на себя в Хельсинки обязательства по соблюдению прав человека. Ситуация с соблюдением прав человека в европейских коммунистических странах ничуть не улучшилась с момента подписания Заключительного акта. Более того, она значительно ухудшилась.
1 сентября 1980 г. Папа разослал послание главам государств тридцати восьми наций, подписавших Заключительный акт в Хельсинки, которые вскоре должны были встретиться в Мадриде. С самого начала этот документ мало напоминал обычную дипломатическую переписку. Иоанн Павел сразу же перешел к сути дела: права человека все больше признаются в современном мире в качестве важнейшего компонента политики по сохранению мира, и мадридская встреча должна самым серьезным образом «изучить сложившуюся ситуацию» со свободой в Европе, уделив при этом особое внимание свободе религиозной.
В послании Папы содержался своеобразный проверочный список, по которому делегаты мадридского форума могли бы определить, выполняется ли на практике требование соблюдения религиозной свободы. Свободны ли люди в своих правах верить в Бога и приобщаться к соответствующему религиозному сообществу? Имеют ли они возможность молиться индивидуально и коллективно, а также есть ли у них для этого соответствующие места? Свободны ли родители в выборе религиозного образования для своих детей и религиозных школ без опасения подвергнуться тому или иному наказанию? Имеют ли священнослужители реальную возможность исполнять свои обязанности в различных общественных учреждениях — больницах, армейских подразделениях и тюрьмах? Имеют ли мужчины и женщины полную свободу в выборе веры и исполнении религиозных обрядов без опасения подвергнуться наказанию со стороны государственных органов? Могут ли религиозные институты свободно избирать руководство, управлять своими собственными делами и обучать своих служителей? Могут ли священнослужители свободно и беспрепятственно исполнять свои обязанности перед мирянами? Имеют ли религиозные общины право и возможность свободно распространять веру посредством устного и печатного слова? Могут ли они свободно публиковать и получать уже опубликованные материалы и использовать средства массовой информации? Имеют ли они возможность свободно проводить благотворительную деятельность в обществе? Могут ли они свободно поддерживать контакты с другими религиозными институтами и верующими в других странах? Ни одна из коммунистических стран даже близко не подошла к более или менее удовлетворительному выполнению этих конкретных критериев религиозной свободы.