В Уэст-Симарроне мы повернули от берега, проскочили через Канал-Сити и угодили прямо к повороту на Сан-Анджело. Чтобы добраться до отеля «Карийон» на бульваре Таун, нам понадобился почти час.
Это было большое, нескладное, крытое шифером здание с подземным гаражом и подсвечиваемым по вечерам фонтаном во дворике.
Напротив, на неосвещенной стороне улицы, стояло пустое такси. Я осмотрел машину – следов пуль не было. Том Снайд нашел внутри свою фуражку и радостно уселся за руль.
– Со мной все? Можно ехать? – От облегчения он говорил хриплым, не своим голосом.
Я сказал, что все в порядке, и дал ему свою визитную карточку. Когда он завернул за угол, было двенадцать минут второго. Я забрался в «бьюик», загнал его вниз по пандусу в гараж и оставил его на попечение цветного парнишки, который протирал машины так медленно, что казалось, будто смотришь рапидную киносъемку. После этого я поднялся в вестибюль.
Клерк, молодой аскетического вида парень, читал под лампочкой распределительного щита пухлый том апелляционных решений судов штата Калифорния. Он сказал, чтоЛу не было с одиннадцати. Он немного попререкался – время, мол, позднее, но я настоял, ссылаясь на важность своего визита, и он позвонил Лу в номер. Телефон не отвечал.
Я вышел и посидел немного у себя в машине – покурил, приложился к бутылке «Канадиан клаб». Потом опять пошел в «Карийон» и закрылся в телефонной будке. Набрал номер редакции «Телеграммы» и попросил в отделе городских новостей человека по имени Бэллин.
Он так и взвизгнул, когда я назвал себя.
– Все еще гуляешь по городу? Вот это сенсация! Я-то думал, дружки Мэнни Тиннена тебя уже давно убрали.
– Кончай болтать и слушай, – остановил его я. – Знаешь такого Лу Харджера? Он игрок, держал игорное заведение, которое месяц назад прикрыли.
Бэллин ответил, что не знаком с Лу лично, но слыхал про него.
– Кто из ваших коллег знает его хорошо?
– Есть у нас такой парень Джерри Кросс, – сказал он, подумав. – Считается специалистом по ночной жизни. Что ты хотел узнать?
– Куда Лу отправился праздновать свой выигрыш, – сказал я. Потом объяснил, в чем дело, но не слишком подробно. Как меня оглушили и историю с такси я опустил.
– У себя в гостинице он не объявлялся, – закончил я. – Мне бы надо узнать, что с ним.
– Ну, если ты его приятель...
– Его – но не его дружков, – резко заметил я. Бэллин заорал кому-то, чтобы тот взял параллельную трубку, и сказал мне тихонько:
– Выкладывай правду, малыш. Выкладывай.
– Ладно. Но я только для тебя, а не для твоего листка. Слушай. Возле заведения Каналеса меня оглушили и забрали пистолет. Лу и девушка поменялись машинами с таксистом и скрылись. Мне все это не слишком нравится. Лу был не настолько пьян, чтобы мотаться по городу с хорошими деньгами в кармане. Да и девица ему бы не позволила. Она, видно, из практичных.
– Попробую что-нибудь сделать, – сказал Бэллин. – Если что выйдет, я тебе звякну.
Напомнив ему на случай, если он забыл, что живу на Меррит-Плаза, я вышел и снова сел в машину. Поехал Домой, минут пятнадцать подержал на голове мокрое полотенце, потом переоделся в пижаму и стал пить горячий виски с лимоном, время от времени позванивая в «Карийон», в два тридцать позвонил Бэллин и сказал, что ничего Узнать не удалось. Лу нет ни в тюрьме, ни в больнице, он не показывался ни в одном из увеселительных мест, известных Джерри Кроссу.
В три часа я в последний раз позвонил в «Карийон». Потом выключил свет и лег спать.
К утру ничего не изменилось. Я попробовал было поискать рыжую девушку.
В телефонной книге было двадцать восемь Гленнов, из них три женщины. Одна не отвечала, две другие заверили меня, что они вовсе не рыжие, причем одна из них предложила мне приехать, чтобы в этом удостовериться.
Я побрился, принял душ, позавтракал, прошел три квартала вниз по склону к своей конторе.
В маленькой приемной сидела мисс Глени.
Глава 5
Я отпер дверь в кабинет, она вошла и уселась в кресло, где вчера сидел Лу. Открыв окна и заперев дверь, ведущую в приемную, я зажег спичку и поднес к сигарете, которую она уже держала в руке.
На ней была блузка, юбка в складку, сверху наброшено просторное пальто.
Прятавшая волосы тесная шляпка настолько не соответствовала нынешней моде, что наводила на мысль о неважных делах владелицы. Без грима она выглядела лет на тридцать, и на лице ее лежала печать глубочайшей усталости. А рука с сигаретой показалась мне какой-то напряженной. Я сел и стал ждать, что расскажет мне мисс Гленн.
Она уставилась в стену над моей головой и молчала. Немного подождав, я набил и раскурил трубку, потом вышел в приемную и захватил пару писем; вернувшись, проглядел их, одно дважды перечитал. Словом, вел себя, будто был один в кабинете. Все это время я на нее не смотрел и не заговаривал с ней, но держал в поле зрения. Похоже было, что она собиралась с духом.
Наконец она открыла большую черную лаковую сумку, достала толстый конверт и зажала его между ладоней.
– Лу сказал: если я попаду в передрягу, надо идти к вам. Ну вот, я влипла дальше некуда.
– Лу мой хороший приятель, – сказал я, глядя на конверт, – и для него я готов на все, конечно, в пределах разумного. Иногда и за пределами – как вчера вечером. Но это не значит, что мы с Лу всегда играем в одни и те же игры.
Она положила сигарету в стеклянную пепельницу и 430 оставила ее там дымиться. Глаза у нес внезапно вспыхнули и сразу погасли.
– Лу мертв. – Голос у нее был безжизненный. Я потянулся карандашом к сигарете и примял тлеющий конец.
– Двое ребят Каналеса, – продолжала она, – прикончили его у меня в квартире – из маленького револьвера вроде моего. Когда я стала потом искать свой, он исчез. Я провела ночь возле трупа... так уж пришлось.
Сломалась она совершенно неожиданно. Глаза у нее закатились, голова упала и ударилась о стол. Конверт из рук она не выпустила.
Рывком открыв ящик стола, я достал бутылку и стакан, налил хорошую порцию, обошел вокруг и приподнял голову девушки. Край стакана я с силой прижал к ее губам. Она невольно глотнула, и в ее глазах появилась жизнь.
Я поставил стакан перед ней и сел на место. И тут я увидел, что конверт приоткрылся, в нем были деньги, пачки денег.
Она заговорила каким-то сонным голосом:
– Кассир отсчитал нам крупные купюры, но все равно получилась здоровая пачка. Здесь роено двадцать две тысячи. Несколько сотен я оставила себе. Лу беспокоился, все говорил, что Каналесу ничего не стоит нас догнать. Хоть вы бы и ехали сзади, все равно ничем не смогли бы помочь.
– Каналес проиграл эти деньги у всех на глазах. Для него это хорошая реклама, хоть и неприятная. Она продолжала, словно ничего не слышала.
– Проезжая через город, мы увидели такси с водителем, и тут Лу осенило.
Он предложил парню сотню, чтобы тот дал нам свою машину доехать до Сан-Анджело, а «бьюик» попозже пригнал к отелю. Парень согласился, ыы отъехали на другую улицу и обменялись машинами. Было неудобно, что мы вас бросаем, но Лу сказал: ничего, вы поймете. Лу к себе в гостиницу не поехал.
Мы пересели в другое такси и поехали ко мне. Я живу в доме «Хобарт Армз» на улице Саут-Минтер. Дежурного там в подъезде нет. Мы поднялись ко мне, зажгли свет, и тут из-за перегородки между гостиной и столовой вышли двое парней в масках. Один был маленький, худой, а второй – здоровый, подбородок у него торчал из-под маски, как поднос. Этот здоровый выстрелил всего раз. Лу упал на пол и больше не двигался.
Лицо у нее было напряженное, лишенное всякого выражения, белое как штукатурка.
– Может, мне лучше еще выпить? Я налил, мы выпили. Она продолжала:
– Они нас обыскали, но денег при нас не было. По пути мы оставили конверт на почте. Они прочесали всю квартиру, хотя и понимали, что мы никак не могли успеть припрятать деньги. Большой сбил меня с ног кулаком, а когда я пришла в себя, их уже не было, только Лу лежал мертвый.
Она показала отметину у себя на подбородке, по правде говоря, не очень заметную. Я заговорил: