Дрожащими от волнения пальцами я медленно раскрыл фолиант. Текст оказался рукописным и представлял собой самую причудливую мешанину из языков. Начиная повествование на арамейском, неведомый автор вскоре переходил на древнегреческий, затем на латынь, потом - на арабский. Удивительно, но в одном абзаце могли присутствовать все вышеперечисленные языки. Автор - или авторы - не придерживались какой-либо системы, тасуя языки то так, то этак. Было ли это проделано с умыслом, чтобы оградить содержание от недостойных, или такая манера - следствие больного ума воображения автора? Ответ мне ещё предстояло выяснить. Поднял взгляд и вздрогнул. Один из них стоял в каких-то тридцати футов от окна. И он улыбался. Столь жуткой улыбки мне ещё не приходилось видеть, Джереми! И этот торжествующий взгляд! Стоило мне взять в руки ружьё, как он исчез. Без сомнений - ненадолго. Я прошёл в кабинет, где и написал все эти строки. Итак, я не могу уйти. А они - войти, иначе бы давно это сделали. Как знать, может быть, они уйдут с рассветом. А пока у меня есть время, чтобы изучить книгу. Все результаты буду вносить сюда. Ты присутствуешь при историческом моменте, Джереми. Где мой кофе?
Судя по состоянию страниц и чернил, я бы дал лет семьсот - девятьсот. Почерк - скачущий и постепенно становится всё более небрежным, что может свидетельствовать о поспешности при написании. Хотя, при таком объёме...
Если бы я только знал арабский... Да и мой арамейский оставляет желать много лучшего.
Перевод продвигается со скрипом. Они начали кричать и уже орут не переставая. Визги, завывания, шум и гам. Господи, дай мне сил и беруши.
Кажется, до меня начинает доходить, Джереми. Да, если поглядеть на структуру текста, на композицию... Это библия. Их библия. Смахивает на жуткую пародию.
Прадед в записях утверждает, что испокон веков, в различных, разбросанных по земному шару культурах и народах существовало единое верование в не мёртвых. Не мёртвые, или, как их иногда называли, дети ночи - кем или чем бы они ни были - всегда существовали бок-о-бок с людьми, неся гибель роду людскому. Вполне естественно, что, согласно утверждениям прадеда, не мёртвые становились предметом фольклора различных, географически никак не связанных народностей, а порой даже и объектом поклонения ввиду своей силы. Но, подчёркивал прадед, люди и не догадывались, что у не мёртвых существовал свой, собственный культ...