Мы с ним похожи, неожиданно осознал Кейл. Мы оба понимаем, что неконтролируемый гнев работает не на нас, а против нас. Обоим приходится нелегко, сдерживая этот гнев. Конечно, в ношу Тамалона не входит чувство вины. Этот груз только для Кейла.
Тамалон подошел к нему, протянул серебряный кубок, и уселся напротив, в своем любимом кресле-качалке. Время от времени они сидели так в тусклом свете очага, два молчаливых друга наслаждающихся компанией. Сейчас, подавленному виной Кейлу, трудно было смотреть Тамалону в глаза. Чувствуя себя неловко, он поставил нетронутый бокал рядом с собой на стол.
“Вы хотели поговорить, лорд?” Он сумел удержать голос ровным, хотя ему казалось, что виновность должна быть написана у него на лице.
Тамалон долго глядел на него из-под кустистых бровей, прежде чем ответить. “Я хотел поблагодарить тебя еще раз за храбрость, проявленную этой ночью”.
“Нет нужды, лорд”, прервал Кейл, взмахнув ладонью.
“Без тебя…” Тамалон позволил сказанному зависнуть в воздухе и глотнул из чаши. Он сжимал металл так крепко, что пальцы побелели. “Без тебя все могло закончиться совсем по иному”.
Кейл кивнул, но придержал язык. Куда клонит Тамалон?
Лорд поставил кубок на стол. “Я не знал, что ты способен на такое, хотя подозревал давно”. Его проницательные глаза пронзили Кейла словно клинки.
Знали бы вы, на что я способен на самом деле, подумал Кейл, вышвырнули бы много лет назад.
После неловкой паузы, Тамалон заговорил. “Пора нам с тобой сыграть партию, Эревис”.
“Лорд?”
Тамалон выпрямился в кресле и глазами указал на шахматную доску. “Партия в шахматы. Мы никогда не играли. Сейчас настала пора”.
“Сегодня? После…”
“Сегодня”. Тамалон отпил еще, и бухнул кубком по столу так резко, что несколько фигур упали. “Я получу головы всех ответственных за это, Эревис! Всех и каждого”.
Кейл напрягся. Всех ответственных. Волна страха и ненависти к себе затопила его. Подняв глаза над столом, он встретился с сердитым взглядом Тамалона, боясь того, что мог в нем увидеть.
Но к счастью, в глазах его лорда не было обвинения. В серых зрачках горел гнев, но направлен он был не на Кейла.
Тамалон продолжил. “Для этого мне потребуются все ресурсы. Включая тебя”. Он наклонился, опустив локти на колени, и со значением взглянул на Кейла. “Мне нужно знать все о твоем… шахматном мастерстве”. Он кивнул на доску. “Мне не обязательно знать, где ты выучился играть”.
Кейл сглотнул и мгновенно устыдился собственного облегчения. Тамалон не подозревал, что Кейл причина нападения. Они лишь хотел получить информацию о прошлом и возможностях Кейла. Он хотел знать, что может сделать Кейл, чтобы найти виновных.
Он ощутил, что краснеет, и отвернулся. Виновен я, подумал он. Если Тамалон когда-либо узнает, что тайная жизнь, которую он вел, стала причиной случившегося, он никогда его не простит. Проклятье, да Кейл и сам себя никогда не простит, но он не хотел, чтобы последняя беседа, которая состоится у него с его лордом, закончилась откровением о шпионской цели его жизни в Стормвезер.
Однако Тамалон явно понял, что Кейл больше чем просто дворецкий с осведомленным родственником в преступных кругах. Дворецкие не обращают в бегство демонов. Его лорд подозревал, нет, не подозревал — знал, что он бывший преступник, и все же доверял ему настолько, что позволил занимать пост дворецкого в Стормвезер. Более того, Тамалон уважал его тайны и не задавал вопросы. Такое глубокое доверие — этот долг Кейлу никогда не оплатить полностью.
Впервые в жизни Кейл ощутил, что такое честная работа. Работа, не заставляющая его никому не доверять. Работа, не требовавшая постоянно искать глазами пути отхода и держать руки у клинков. Работа, позволившая ему успокоить его темную часть, хотя бы на время. Но самое важное, он делал работу, которая заслужила ему любовь и доверие семьи. Пусть ложь отягощает его душу, сейчас еще больше чем прежде, но он не может открыть им причину, по которой появился в Стормвезер. Он не может отравить их память о нем, хотя это означает запятнать самого себя, утаивая правду. Все же, он хотел, чтобы они помнили его так, как будет вспоминать о них он — с любовью. Он решился уйти, сохранив их доверие. Доверие, заслуженное годами верного служения.
И посмотри, до чего довело их доверие, подумал он угрюмо. Тазиэнна на грани смерти. Лорд и леди посрамлены, и так много погибших гостей и охранников. Его присутствие оказалось опасно для всех. Прежде, он постоянно твердил себе, что только уменьшает риск, которому подвергаются они среди тайных заговоров и коварных аристократов Селгаунта. “Я управлюсь с Праведником”, говорил он себе снова и снова, пытаясь усмирить разрывавшие его уколы совести. Теперь он понял, что лгал себе, как лгал всем вокруг.
Больше этого не будет, поклялся он. И неожиданно принял решение.
Все изменилось теперь. Он не подвергнет Аскевренов новому риску. Или его жизнь закончится вовсе, или сегодня его последняя ночь в Стормвезер, последняя ночь Эревиса-дворецкого. Решившись, он посмотрел через доску на Тамалона. Если лорд хочет знать, кем он был, он расскажет.
“Давайте сыграем”, сказал он.
Следующий час они играли и разговаривали.
Тамалон начал стандартным жреческим гамбитом. Кейл парировал трехходовкой.
“Ты хорошо играешь, Эревис”, вздернув брови, отметил Тамалон. “Я не удивлен”.
Кейл улыбнулся.
“Меня учили лучшие игроки Вестгейта, два десятилетия назад. Мои учителя не прощали ошибок, и я многому научился”.
Тамалон понимающе кивнул.
“Я слышал о прежних порядках Вестгейта. И некоторые говорят, что там до сих пор ничего не изменилось”.
Город, сравнимый по размеру с Селгаунтом и, как и он, находившийся на берегу Внутреннего моря, Вестгейт мог похвастаться длинной историей правления могущественных воровских гильдий. Сейчас они уже не доминировали, но все же воров в городе было больше чем шлюх в борделе.
Ход. Ответный. Кейл почувствовал облегчение, наконец раскрыв лорду часть своего прошлого. Он слишком много хранил секретов и слишком долго. Начав, трудно было остановиться, и, опустив лицо к доске, он продолжил.
“Конечно, мои учителя в Вестгейте больше не преподают. Другие игроки, объединившись, вытеснили их из бизнеса”.
На это Тамалон едва заметно дернулся. Лорд знал историю. Несколько лет назад союз меньших гильдий и властей Вестгейта уничтожил могущественную организацию Ночных Масок. Гильдию, прежде правившую городом. Гильдию, к которой принадлежал Кейл.
Теперь вы знаете, мысленно произнес Кейл. Ваш дворецкий работал на Ночных Масок. “На мой вкус шахматы оказались тогда чересчур жестокой игрой”, добавил он. “Это подходило мне в молодости, но продолжать жить подобной жизнью мне совсем не хотелось”.
Тамалон прочистил горло, будто собираясь заговорить, но промолчал. Вместо этого он передвинул священника на позицию, угрожающую одному из жрецов Кейла. Кейл ответил вторым жрецом.
“Понятно”, наконец проговорил Тамалон, но теперь он глядел на Кейла совсем другими глазами. Смесь удивления, почтения и страха. Кейлу изменение не понравилось. “Это отвечает на многие мои вопросы”.
За время существования, Ночные Маски заслужили особую репутацию за склонность к насилию и убийствам. Эта репутация, видимо, дошла даже до Тамалона. Когда Кейл бежал из Вестгейта и от гильдии, он надеялся оставить такую жизнь позади, но прошлое держит крепко. Вскоре после прибытия в Селгаунт он примкнул к Ночным Ножам, другой воровской группе. Об этом он Тамалону не скажет. Достаточно, что его лорд теперь знает о его прошлом вора и убийцы. Шпиона в этот список Кейл не добавит.
Ход. Еще ход. На шахматной доске Кейл получил преимущество.
“Начальник твоей школы”, осведомился Тамалон, пытаясь противостоять развернутому Кейлом наступлению, “как он выглядел?”
Кейл мрачно ухмыльнулся, но не поднял взгляда. Тамалон хотел получить подтверждение.
Когда Кейл работал на Ночных Масках, у гильдии был таинственный мастер, звавший себя Безликим, человек, чья личность была и осталась загадкой по сей день — почти для всех, кроме Кейла.