Еще не утих этот диковинный многократный гром, а небо разверзлось, и хлынул поток воды, который и не назовешь дождем. Вода падала отвесно, сплошной стеной, отгородив палатку и троих путников ото всего мира. Не стало видно ни того берега реки, ни деревьев на этом.
Люди укрылись в палатке. На этот раз Андрей Аверьянович не заметил, когда сверкнула молния, но грохот услышал. Скалы многократно повторили тугие полновесные удары, и казалось, что рожденный в ущелье гром никогда не вырвется отсюда и будет, как исполинское ядро, метаться от стены к стене, круша все на своем пути.
Андрей Аверьянович забыл, что недавно хотел есть. Не до еды было сейчас, он ощущал себя маленьким, беспомощным и готов был схватить своего соседа за руку, чтобы почувствовать, что он не один в этом грохочущем, заливаемом водой мире.
Валентин Федорович сидел, обхватив ноги руками и положив острый подбородок на колени. «Как складной метр», — подумал Андрей Аверьянович, и это сравнение вернуло ему самообладание и способность рассуждать более или менее спокойно.
— Легенду о всемирном потопе, — сказал он, — создали люди, пережившие нечто подобное.
— Легенда безусловно основывалась на реальности, — отозвался Валентин Федорович. Отогнув кусочек полога, прикрывавшего вход в палатку, он пригласил Андрея Аверьяновича: — Взгляните.
Река, полчаса назад глухо урчавшая, менялась на глазах, она полнилась, вспухала, заплескивала крутые валы высоко на скалы и с грохотом катила по дну каменья, которые недавно бессильно обтекала. Кусты лещины и одинокую пихточку среди них, стоявшие на полпути от реки до палатки, уже лизали мутные волны, подмывая корни, которые обнажились и повисли в воздухе.
Андрей Аверьянович не мог оторвать глаз от беснующейся воды, от кустов, которые содрогались под ударами волн, как живые, держались из последних сил, вцепившись в землю остатками корней. Это была борьба не на жизнь, а на смерть. Неравная борьба. Медленно, словно нехотя, куст лещины склонился к воде, несколько минут висел, касаясь верхними ветками мутного потока, и упал в реку. Она зло крутнула его, выбросила на стремнину и накрыла очередной волной. Куст вынырнул, вскинул ветви и, наверное, если бы не адский рев и грохот, стоявший в ущелье, люди услышали бы крик о помощи, во всяком случае, Андрей Аверьянович внутренним слухом такой крик услышал.
Теперь молодая пихточка осталась один на один с осатаневшей рекой. И ее корни обнажились и царапали воду, рвавшую волчьими рывками куски береговой тверди.
Прохоров натянул брезентовый плащ и выбрался из палатки.
— Лошадей посмотрю, — сказал он и исчез за дождевой завесой.
Валентин Федорович тоже потянулся за дождевиком.
— И вы лошадей смотреть? — спросил Андрей Аверьянович.
— Как бы не пришлось нам искать место повыше, — ответил директор заповедника. — Давайте-ка соберем котомки наши.
Андрей Аверьянович хотел было усомниться, что вода дойдет до палатки, но в этот момент молодая пихта, на которую он снова бросил взгляд, стала медленно заваливаться в реку. Вот она уже зависла над водой, из последних сил цепляясь подмытыми корнями за косогор. Вот дрогнула в последний раз и плашмя рухнула в кипящий поток. Словно и не было ее, исчезла в пучине без следа. И Андрей Аверьянович поверил, что надо искать место повыше. А и как не поверить, если мутная, с грязно-белой бахромой вода заплескивала на травку в двух десятках шагов от палатки.
Пришел Прохоров. Не снимая плаща, втиснулся в палатку и, стоя на коленях у входа, сказал, обращаясь к Валентину Федоровичу:
— Чистая тоже вздулась. И на скалы дороги нет, там под горой старица, по ней вода идет, не переправиться.
Андрей Аверьянович почувствовал себя неуютно.
— Что будем делать? — спросил у Прохорова Валентин Федорович.
— Тут недалеко есть старые пихты, если вода еще на полметра поднимется, придется на них лезть…
Андрей Аверьянович подумал, что и старая пихта может рухнуть, как рухнуло молодое деревцо. Но высказывать своих опасений он не стал, решив, что Прохоров и Валентин Федорович больше его смыслят в лесной жизни и лучше помалкивать и делать, как они скажут.
Быстро сложили вещи, приготовили веревку, с помощью которой Прохоров рассчитывал забраться на пихту.
— Палатку снимем в последний момент, — сказал он.
— А лошади как же? — не утерпел Андрей Аверьянович.
— Отстоятся за деревьями, — ответил Прохоров, — не думаю, чтобы их снесло, вода настолько едва ли поднимется.
— Будем надеяться, — глухо сказал Валентин Федорович и опять сел, сложившись втрое.