Ночь была наполнена странным присутствием в нашей комнате, а также (как мы узнали позднее) в комнате наших друзей. Это было так, будто бы проницательные глаза и чуткие уши следили за нами и нашими снами. Мы знали, что это Нагваль и его люди наблюдают за нами таким образом.
На следующий день мы снова разделились на группы мужчин и женщин, сопровождая Нагваля. Мы много ели, и за остаток недели я поправился на несколько килограммов.
Нагваль говорил, что наши энергетические затраты были такими большими, что нам надо было компенсировать их усиленным питанием.
Вечером мы стали свидетелями сцены, которую устроила Флоринда Доннер — одна из самых близких к Нагвалю людей. Она выразила протест против разделения мужчин и женщин. Нагваль объяснил, что нас было много, и что способ взаимодействия с женщинами очень сильно отличается от способа взаимодействия с мужчинами, но с этого момента он больше нас не будет разделять. Он нам сказал, что в прошлом он представлял женщину как нечто нижестоящее по отношению к мужчине, но теперь в его уме этого нет:
"Женщина — существо, которое может знать напрямую, в отличие от мужчины, так приверженного языку", — сказал он нам с убежденностью, а затем продолжил:
"Женщина — существо действия, у нее есть дополнительный орган — матка, и этот орган позволяет ей совершать такие подвиги восприятия, какие мужчина даже не может себе представить", — сказал он нам после того, как мы поели.
Нас пригласили в дом Маргариты, приятельницы Нагваля, которая, кажется, принадлежала к его близкому окружению, но отличалась от остальных женщин. Маргарита была земной и заботилась о Нагвале со светской нежностью и тонкостью. Ее дом классического калифорнийского типа казался местом вне времени или задержавшимся в прошлом. Мы сели за огромный круглый стол, а после сытного обеда перешли в гостиную. Нагваль сел в кресло с высокой спинкой рядом с Кэрол, женщиной-Нагваль.
Мы с Теритой сказали, что только что поженились, и когда они услышали, что это было в Тотолапане, то удивились и сказали нам, что тоже вступили в брак там же, выполняя указания дона Хуана.
"Мы это сделали, — сказал Нагваль с убежденностью, — для достижения стратегических целей в этом мире".
Для Нагваля и его группы существовали два четко разделенных мира: их, и остальной. Все принадлежали либо их миру, либо другому. Их мир был закрыт и не допускал гостей. Мы — группа из Мексики — были исключением, двери его мира открылись, чтобы мы прошли в них. Это событие было нечто совершенно новое, и только Дух мог принять решение, останемся ли мы внутри или же двери вновь закроются, оставив нас снаружи.
"Птица свободы, — сказал нам Нагваль абсолютно серьезно, — пролетает над нашими головами. От вас зависит, покинет она вас или возьмет с собой. Если она вас покинет, то никогда больше не появится снова, и вы упустите шанс, который никогда больше не повторится".
Он объяснял наше привилегированное положение тем, что у него был долг перед Мексикой, и мы — мексиканцы — являемся тем банком, в который он вносит плату.
У Нагваля и его жены была дочь — та худенькая девушка, с которой мы познакомились в первый день.
Самая близкая к Нагвалю группа была сформирована объединением женщин. Те, с которыми я был знаком: Кэрол — женщина-нагваль, Нури — ее дочь, Флоринда Доннер и Анна. Все они имели нечто общее, что отличало их от остальных женщин, которых я знал раньше, за исключением некоторых женщин Тепостлана: это страстное желание свободы и силы при отсутствии мирских чувств. У Анны эти качества были наиболее выражены. Флоринда была прямой и сильной и очень похожей на Нагваля. Кэрол — словно из другого мира — отрешенная и эфирная. Нури была умна и точна, как стальной клинок, но было в ней нечто еще не сложившееся, нечто, что должно созреть. Все были худощавыми и мужеподобными.
В течение этой недели Нагваль также представил нам членов своей внешней группы: учеников, мужчин и женщин, которые занимались в его классах Тенсегрити — физическими упражнениями, которые сам Нагваль развивал и преподавал в огромном зале недалеко от центра Лос-Анджелеса. Внешняя группа отличалась от близкой тем, что её члены не были прямыми учениками дона Хуана и не обладали присущими воинам близкой группы характеристиками, о которых я говорил раньше.
Это были люди различных возрастов и национальностей, объединенные общим желанием узнать как можно больше об учении магов.
Нагваль знал множество людей и любил рассказывать нам анекдоты о знаменитостях, которым он был представлен: президентах, министрах, актерах и актрисах, великих духовных учителях. Обо всех он высказывался в одинаково шутливой и жесткой форме.