Я слышала восклицания мужчин, их тяжелое дыхание, тихие звуки, свидетельствовавшие об их удивлении, и одобрительный ропот. Причем возбуждены были не только незнакомцы, но и служащий дома с его помощником. Можно было даже предположить, что у меня и на самом деле есть некая власть над мужчинами. Впрочем, не стоило тешить себя надеждами, ибо окончательная власть, конечно, находится совсем не в наших руках.
Наконец, я замерла, лежа на спине. Левое колено согнуто и приподнято, чуть больше чем правое колено, которое тоже было чуть приподнято. Руки лежат на полу, по бокам вдоль тела. Ладони, как и положено, смотрят вверх. Их уязвимость — часть вовлеченного символизма. Голова повернута вправо, глаза направлены на того, кто был старшим среди незнакомцев. Все, занавес, мое выступление завершилось. Я повернула голову прямо, мои глаза направлены вверх. Теперь я смотрела прямо в потолок. Мои волосы раскинулись вокруг меня. Мое тело блестело от пота. Тяжелое дыхание мерно вздымало грудь.
— А она довольно красива, — признал первый незнакомец.
— Она стала даже красивее, с тех пор как попала сюда, — заверил его агент.
Я лежала перед ними, буквально кожей ощущая их глаза прикованные ко мне.
Признаться, уже почти с самого начала, как только я оказалась здесь, как только я осознала это, почти с самого первого момента, когда выползла из коридора в одной колонне вместе с другими скованными цепью за шеи, по пути в область первой обработки, для меня стало настоящим потрясением, или как минимум удивлением, то, как на меня смотрели эти мужчины. Дело в том, что раньше, в моей прежней жизни, я никогда не думала о себе, как о действительно красивой девушке. Нет, я, конечно, надеялась на то, что могла бы быть сочтенной привлекательной, в лучшем случае. Предполагаю, что мужчины признали бы тонкость и изящность черт моего лица. Но вот мое тело…. Увы, в моей собственной культуре его сочли бы неправильным. Хотя оно было близко, очень близко, к тем формам, что имели большинство нормальных женщин. Например, я отнюдь не длинноногая и узкобедрая, и я далека от того плоскогрудого стандарта, благодаря которому женщина больше похожа на девочку-подростка. Скорее мне от природы досталось тело нормальной женщины, женщины как она есть. Не думаю, что какое-нибудь модельное агентство могло бы принять меня на работу, по крайней мере, не в качестве модели, или, не той модели, которая соответствовала бы нормальным стереотипам. Например, если меня приковывали к балке цепью за талию, нечего было даже надеяться на то, что удастся стянуть с себя эти узы. Строение моего тела не позволяло мне этого сделать, надежно держа меня в заключении. В общем, я никогда не думала о себе, как о красавице. Но здесь, я внезапно обнаружила, что в этой культуре стандарты красоты смещены в сторону действительной женственности, во всем ее беспомощном гормональном богатстве, а не, по неким причинам, к тому, что зачастую нравится мальчикам в юности, прежде чем они в полном объеме и силе достигнут своей мужественности. Так что, у меня не было возможности носить те узкие предметы одежды, что демонстрируют модели на подиумах. Зато здесь я вдруг узнала, сначала к моему удивлению, позже к моей тревоге и ужасу, а еще позже уже скорее к моей радости и даже удовольствию, что я, одетая в лоскут шелка или, даже без оного, обойдясь парой браслетов, оказалась таковой, что мужчины проявляли ко мне неподдельный интерес. Большинство из тех, кто были со мной на одной цепи, как и я сама, обладали обычной женской фигурой. Среди нас нашлось лишь две девушки «модельного» вида, но их, как мне кажется, доставили сюда по какому-то специальному заказу. Мужчины не проявляли к ним особого интереса. Когда до меня дошло как ко мне и женщинам моего вида, тем кто от природы награжден нормальной фигурой, относятся в этом мире, я даже начала жалеть наших «моделей», которым в прежние времена я могла бы только тихо завидовать. Как же тяжело им было, учитывая их предыдущий опыт, признать и приспособиться к тому, что теперь на них смотрели не с восхищением, а с презрением, или в лучшем случае с безразличием. Впрочем, даже для них, волей случая очутившихся здесь, оставалась надежда, как это было у нас в нашем старом мире. Так же, как и у нас на Земле, у них здесь была возможность отбросить все мысли о своих «дефектах» и «ущербности», или о том, что считалось здесь таковым, и компенсировать их качествами личности, внимательности и характера. И нет нужды особо жалеть их. Уверена, что точно так же, как на в нашем старом мире были мужчины, настоящие мужчины, хотя в таком окружении они вынуждены были хранить свою мужественность в тайне, ценившие красоту нормальной женщины, той, что создана для рук, криков и удовольствия, и здесь, в этом мире должны были быть мужчины, причем, несомненно, настоящие мужчины, которые найдут небезынтересными высоких, плоских, «модельного» вида девиц. В конце концов, их двоих зачем-то ведь доставили сюда вместе с нами? Не случайно же они оказались на одной цепи со мной. Но было приятно узнать, что таких, как я было подавляющее большинство, что говорило о том, что в данной культуре именно нас расценивали по-настоящему красивыми. Честно говоря, я думаю, что культура этого мира в чем-то более нормальна чем та, из которой меня выдернули. В конце концов, здесь понятие красоты, что может быть более правильно, лежало в пределах нормальных параметров женственности, а не, скажем так, на ее крайних границах. На всякий случай стоит упомянуть и чисто экономические соображения, вовлеченные в такие вопросы. Дело в том, что женщины с обычной фигурой, конечно, при условии того, что они привлекательны и красивы, имеют тенденцию приносить самые высокие прибыли. Если говорить явно, то мужчины в этом мире, по статистике, платят за них больше.