Незнакомец выглядел очень довольным.
— Да, — сказал он, тем же тоном, каким ранее говорил, рассматривая изящную метку, украшавшую мое бедро.
Конечно, у меня не было шансов избавиться от этого символа, ведь оставлен он там был раскаленным добела железом, на несколько секунд прижатым к моей плоти.
Я попытался еще немного приподняться, чтобы дотянуться до него, прижаться телом к его руке. Какое теперь мне дело было до всех моих прежних вопросов, какое теперь для меня имело значение, понимаю я его или нет, зачем он здесь и чего хочет, или даже в чем его интерес ко мне лично.
Я жалобно заскулила, умоляюще глядя на него, и не прекращая своих попыток дотянуться телом до его руки. Меня трясло от возбуждения. Его прикосновение задело меня за живое. Я беспомощно рухнула обратно на спину. Он так и не снизошел до того, чтобы дотронуться до меня еще раз. Слезы хлынули из моих глазах. Неужели он хочет меня замучить?!
Я снова умоляюще заскулила.
Он знал, что может стать со мной. Он не может мучить меня! Он не должен мучить меня! Я не отрывала от него умоляющего взгляда. Все было в его руках.
Я зарыдала от радости и благодарности, когда он навалился на меня, и жадно обхватила его руками и ногами.
Мою левую щиколотку украшали золотые браслеты. Золотой браслет красовался и на левом плече. На моем правом запястье тоже имелось два узких золотых кольца. Все это золотое великолепие тихонько звякнуло, когда мои руки рванулись к его телу.
В этот момент меня беспокоило только то, что он не сможет потратить на меня много времени. Конечно, ведь для него опасно задерживаться в саду. Но сейчас он был моим, и я держала его в своих объятиях. Я прижималась к нему, отчаянно, изо всех своих невеликих сил.
Упрямая мысль не давала покоя. Он скоро закончит со мной. Я была всего лишь девушкой в саду. Но пока это не закончилось я — его, и я отчаянно прижимала его к себе. Мне хотелось насладиться каждым мгновением, каждым ощущением, каждым движением. Я была благодарна, за любую кроху удовольствия, что перепадала мне в этот момент.
Я умоляюще смотрела на него поверх торчащего из моего рта кляпа. Мои глаза просили его не останавливаться. Я хотела еще, еще! Я ничего не могла с собой поделать!
Внезапно я испугалась. Он же тоже может закричать. Зачастую такие мужчины, в экстазе, от удовольствия, могут издать практически звериный рев! Если он закричит, это может привлечь сюда охранников! Испуганная такой мыслью, я уставилась на него, сжимая зубами вложенный им в мой рот лоскут шелка. Только не закричи!
Я отчаянно замотала головой из стороны в сторону. Но он не обращал на меня никакого внимания. Его глаза сверкали яростью. Наверное, я была ничем в его власти! В следующий момент я начал ощущать свою собственную беспомощность. Я поняла, что была на волосок от того, чтобы быть снова завоеванной. Как жалобно я смотрела на него, и как хорошо, в этом я была уверена, он прочитал мою беспомощность.
Внезапно мужчина замер. Я тоже попыталась не шевелиться. И даже попыталась не чувствовать. Я смотрела на него.
Он не должен рассказать о том, что я была у стены! Он не должен рассказать о том, что я подходила к стене! Я был тиха и послушна. Я не закричала. Я не позвала охранников. Разве я не доставила ему удовольствия? Он не должен рассказать о том, что я ходила к стене!
Что еще я могла бы сделать для него? Только бы он не шумел! Это место не так безопасно, как кажется. Сколько времени мы пролежали вместе? Он что, не понимает, что нас могли заметить со стены?
О, как я боялась, что нас могут увидеть охранники! Да ведь, наверное, уже и время отдыха подходит к концу! Остальные вот-вот выйдут в сад! Что, если сюда придет та, которая назначена старшей над нами? Что, если она нас здесь обнаружит?
Но что мне делать с накатившей нам меня беспомощностью, которая предшествует экстазу? Теперь все было в его руках. Я застонала, в отчаянии глядя на него. Этот мужчина подвел меня к точке, за которой он мог делать со мной все, что хотел.
Теперь я была его полностью.
Насколько же радует их, какое доставляет им удовольствие, подумала я в тот момент, такая власть над нами! Но я сама цеплялась за него, ибо была совершенно беспомощна. Он мог делать со мной все, чего бы ни пожелал. Все было в его руках.