— Ты соблазнительна в своем ошейнике, маленькая шлюха, — прошептал он мне на ухо.
— Спасибо, Господин! — простонала я.
— И у тебя прекрасные рабские формы, — промурлыкал мужчина, проводя рукой снизу вверх по боку от бедер до груди, а потом снова вниз через живот.
— Спасибо, Господин!
— А есть ли на Земле другие, такие же, как Ты? — полюбопытствовал он.
— Я не знаю, Господин! — выкрикнула я, выгибаясь на встречу его руке. — Я не знаю!
— Насколько же повезло мужчинам Земли, — усмехнулся Теренс. — У них столько таких женщин, как Ты в их ошейниках.
— Пощадите, Господин! — взмолилась я. — Пощадите, Господин!
Но пощады мне предоставлено не было, а уже в следующее мгновение он безжалостно сбросил меня, а затем снова и снова, в экстаз покоренной женщины, те экстазы, которые могут быть только у порабощенной женщины, те на которые способна только полностью сломленная рабыня. Позже, когда я расслабленно лежала, прижавшись к его бедру, нежно обнимая его ногу, и изредка осмеливалась прикоснуться губы к нему, мягко, кротко, с благодарностью, с огромной благодарностью, он сказал, с нотками горечи в голосе:
— Я должен был бы выпороть тебя.
— Нет, Господин, — прошептал я. — Пожалуйста, не надо, Господин.
Я открыла глаза. Темно. Совершенно темно. Крошечный огонек масляной лампы давно погас.
Использовав меня, Теренс, точно так же, как и в прошлый раз, отправил меня спать на полу рядом с его диваном. Я легла с левой стороны, если смотреть со стороны ног. Как и прежде, я была прикована цепью к кольцу за шею. И как прежде, повернута я была головой к его ногам. Кстати, на Горе весьма распространено, что рабыня спит головой к ногам хозяина. Чаще всего рабское кольцо, к которому приковывают рабыню, можно найти именно в ногах постели мужчины, оно может быть закреплено либо непосредственно на корпусе кровати, либо вмуровано в пол. Таким образом, невольница обычно спит на полу в ногах господина. Обычно, там же, когда хозяина охватывает страсть, она и используется, прямо у рабского кольца, к которому она прикована цепью. И можно сказать мне была оказана большая честь. Ведь мне было позволено лежать на поверхности постели. Когда кейджере предоставляют такую привилегию, обычно она встает на колени с левой стороны в ногах кровати, и сначала целует меховые покрывала и только затем вступает на их поверхность. Почему слева? Да все по тому же, ведь большинство мужчин является правшами, а значит, когда он повернется на бок, ему будет удобнее гладить и ласкать свою рабыню. Безусловно, не является чем-то необычным или неизвестным, ситуация, когда господин, который любит свою рабыню, разрешает ей делить с ним его постель. Но и его рабыня прекрасно знает о привилегиях, в это вовлеченных, и понимает, что они могут в любой момент быть аннулированы.
Теренс опять дал мне простыню. Теперь сидела, прижимая эту простыню к себе.
Это точно был стук. Кто-то стоял с той стороны двери, и звал, настойчиво и упорно. Меня сразу охватил страх. Что-то случилось, раз в такую рань кто-то упорно колотит в дверь.
Его пара одетых в желтый шелк рабынь и Дорна вместе с ними были отосланы из дома. Вечера я видела, как их, закованных в наручники и караванную цепь, отправили в качестве подарка солдатам одной из смен, отдыхавшим после дежурства на стенах города. Вот уж не думала, что Дорна обрадовалась тому, что ее приковали за шею к рабыням более низкого статуса, как и тому, что ее решили использовать для отдыха рядовой солдатни. Однако я была уверена, что после второй или третьей передачи из рук в руки, она начнет извиваться как должно, как бы ей этого не хотелось избежать. В конце концов, теперь, она была рабыней, и ее рабские потребности, зажженные в ее животе, рано или поздно, если не мгновенно, не оставят ей выбора в таких вопросах. Мы быстро учимся просить о руке любого мужчины.