Я рассматривала ее сквозь отверстия в стенке ящика.
В какой-то момент она повернула голову и тоже посмотрела на меня, или, точнее на ящик в котором я лежала. Конечно, я не могла знать, видели ли меня Айнур или нет. Тут многое зависело от того как падал свет. Женщина немного качнула головой, в попытке убрать волосы с лица. Можно было не сомневаться, что она поняла, что я смогла составить себе представление, как минимум по голосам и звукам, о том, что было с ней сделано, и какой форме обращения она была подвергнута. Я сбилась со счета, сколько раз ее доводили до того, что она начинала биться, извиваться и выть от удовольствия, в считанных футах от меня. Ее раз разом вынуждали показать себя, продемонстрировать беспомощную и безоговорочно сдавшуюся женщину и рабыню прямо передо мной. Подозреваю, что это было немалым унижением для нее, ведь я для нее было низкой рабыней, всего лишь варваркой. Разве не ее только что заставили извиваться и дергаться передо мной, как самую обычную рабыню для удовольствий в таверне или борделе? Разве это не она пиналась и выла, словно самая низкая кувшинная девка? Но почему они не использовали и меня? Эти мужчины даже не тронули меня. Должно быть ее чувства в этот момент были сложными и противоречивыми. Айнур — страстная женщина, и вся ее страсть была высвобождена неволей. Подозреваю, что она так же, как все остальные оголодала в этих садах. Часто ли ей везло попасть в руки ее Камилла? Конечно, нет! А теперь она вдруг оказалась во власти властных мужчин, которых можно было сравнить только с грубыми похотливыми животными, использовавшими ее часто, долго и беспощадно для своего удовольствия. Думаю, теперь ее потребности, были удовлетворены по самое не хочу, да еще и, как того пожелали мужчины, безжалостно. Но при этом они вырвали из нее ее гордость, причем на глазах той, кого она прежде всегда презирала. А еще не следует забывать, как мучительно было не знать, того, какая судьба ее ждет в недалеком будущем.
Однако и мои чувства тоже были противоречивы. Честно говоря, я завидовала ей, ее использованию, и будь у меня возможность, я бы даже попросила этого же для себя самой. Я хотела и могла служить им, но, по неким неясным для меня причинам, мне в этом было отказано. Мои рабские потребности были пробуждены происходящим на моих глазах, но я не могла их удовлетворить. Я готова была на животе ползти к ним и умолять о прикосновении, и даже если бы меня ударили, то и это меня бы не остановило. Но и меня мучил тот же вопрос, что наверное сейчас мучил Айнур. Какова будет моя дальнейшая судьба? Для чего меня принесли сюда, кто заказал мое похищение? Те крохи информации, что были у меня, сложенные из сказанного мне лично, подслушанного из их разговоров, случайно оброненных слов, никоим образом не смягчали моих страхов.
Я рассматривала Айнур сквозь отверстия в стенке ящика. Она отвернула свою голову в сторону. Ее золотой ошейник, так же, как и мой был снят. Его перепилили ножовкой, аналогично моему, и даже собрав все опилки на салфетку. Теперь, на горле сидевшей у стены подняв связанные руки над головой обнаженной женщины, красовался простой ошейник, такой же, как и у меня самой, круглый металлический пруток, согнутый вокруг шеи и плотно прилегавший к ней.
Внезапно сверху, со стороны лаза, послышался стук. Не обычный стук. Скорее это был некий код, довольно сложный, причем повторенный трижды. Можно было не сомневаться, что это был заранее оговоренный сигнал.
Мужчины посмотрели на друг друга.
Один из них встал и подхватив плащ, в котором Айнур уводили из дома Аппания, направился ко мне. Когда он подошел вплотную, в поле моего зрения остались только его ноги. А в следующий момент пропали и они, мужчина набросил плащ на ящик. Видеть я больше ничего не могла. Оставалось надеяться на слух. Скрипнули ступени, другой похититель поднимался вверх по лестнице, ведущей к лазу.
Глава 44