— Это — она! — довольно сказал мужчина, державший Айнур, и, отпустив волосы рабыни, вложил нож в ножны.
Голова Айнур по инерции мотнулась вперед. Женщина осела, словно из нее выдернули державший ее стержень и задрожала.
— Ты смеешь столь смело разглядывать своего господина, рабыня? — поинтересовался мужчина, стоявший позади меня.
Я мгновенно опустила глаза в пол. Почему он говорил об этом мужчине как о моем господине? Вот уж не думала я, что это мог быть Аппаний из Ара. Или у меня теперь новый хозяин? Или, возможно, подразумевалось, что у нас с Айнур теперь были новые владельцы, но это должны быть те мужчины, которым мы принадлежали бы по праву похищения. И если с Айнур все более-менее понятно, то, что насчет меня? Разве я, в этом смысле, я не принадлежала им? Судя по его последней фразе, кажется, нет. Скорее он имел в виду, что я могла принадлежать тому, который появился в этом подвале последним. Выглядело так, что мое подчинение, мое повиновение и все, чем я была, теперь принадлежало ему. Меня украли они, но, похоже, это он был моим новым господином.
Итак, я стояла на коленях перед ним, в тайном месте, глубоко под уровнем улиц города, связанная по рукам и ногам, с плащом, накинутым на плечи, скрывавшим мое тело. Я стояла неподвижно, практически замерев, боясь шевелиться, чтобы плащ не соскользнул с моих плеч. Не трудно было представить, какой может оказаться реакция этого мужчины, истинного уроженца этого мира, на мое, внезапно обнаженное тело. Я боялась, что его действия, его поступки могут оказаться излишне быстрыми и резкими. Это ведь не прирученные мужчины Земли, это — гореане. Они — самцы, животные, мужчины власти, страсти, насилия, неумеренных желаний, мужчины, которые наслаждаются женщинами, празднуют их каждой клеточкой их существа, которые берут их в свои руки и умело, бескомпромиссно владеют ими и доминируют над ними.
Меж тем незнакомец пристально разглядывал меня, не говоря, при этом ни слова.
Айнур, наконец, решилась поднять голову. Возможно, она, голая и закованная в наручники, завидовала моему плащу. Первый из похитителей по-прежнему находился позади меня, второй был впереди, за спиной Айнур. Оба теперь стояли на ногах.
Мы с Айнур были совершенно беспомощны, точно так же, как если бы были прикованы цепью на рынке, или сидели в крепких клетках захвата.
— Не хотите посмотреть на нее? — осведомился мужчина, стоявший позади меня.
Он наклонился, и его большие руки, легли мне плечи по обе стороны от шеи и сгребли в кулаки края плаща. Достаточно было одного движения, и плащ отлетел бы в сторону. Я испуганно напряглась. Однако сидевший напротив меня мужчина легонько махнул рукой в жесте отрицания. К моему облегчению, руки мужчины, уже готовые сорвать с меня плащ исчезли с моих плеч. Похититель выпрямился.
— Она хорошенькая, — сообщил второй, одобрительно.
Признаться, я не могла понять, почему меня прикрыли плащом. Да, я почувствовала облегчение, но при этом не могла взять в толк, почему его с меня не сняли. Впрочем, мне показалось, что мои похитители были озадачены не меньше меня самой.
Я немного прикусила губу. Я знала, что женщина в такой ситуации должна быть раздета, осмотрена, исследована и оценена по достоинству, как женщина и как рабыня. Теперь же меня пугала перспектива того, что интерес этого вновь прибывшего незнакомца, объявленного моим новым владельцем, имел мало общего с любыми особенностями или свойствами, которыми я могла обладать как порабощенная женщина в неволе. Я боялась, что его совершенно не интересовали такие качества, как красота, ум, характер, индивидуальность или талант. Было очень похоже, что его интерес ко мне мог бы быть намного более зловещим и коварным, не имеющим ничего общего с типичными и очевидными ценностями рабыни.
— Очень хорошенькая! — добавил тот же мужчина.
Меня неплохо обучили тому, как надо демонстрировать свои прелести даже будучи в цепях или в веревках. Меня научили тому, как следует двигаться на сцене торгов. Но все говорило о том, что такие мои умения пропадут даром, в присутствии этого нового посетителя.
В отчаянии я подняла взгляд на него, пытаясь прочитать его глаза. Следует понимать, что мы принадлежим рабовладельцам в буквальном смысле этого слова, и что они могут сделать с нами все, чего бы им не захотелось. Мне оставалось только надеяться, что он будет добр ко мне.
— Она упрашивала нас о своем использовании, — сообщил первый из похитителей, тот, что стоял позади меня. — Может, стоит наказать ее?