Выбрать главу

— Я не могу понять сам себя, — проворчал мой господин. — Как могло получиться, что я могу испытывать какие-то чувства к тебе?

— Я надеюсь, мой Господин, что это так, хотя бы чуть-чуть, — прошептала я.

— Ты — не больше, чем Земная шлюха, варварка!

— Да, Господин, — не стала отрицать я. — И простите меня за это, Господин!

— Самое низкое, из всего, что только можно себе представить, — простонал мужчина.

— Да, Господин. Простите меня, Господин! — повторила я.

— Ты даже не с Гора! — закричал он.

— Меня доставили на Гор, — напомнила я. — Здесь на меня надели ошейник, выжги клеймо и сделали рабыней! Конечно же, теперь я уже с Гора! По крайней мере, я не меньше с Гора, чем любая другая гореанская рабская девка, надеющаяся на то, что ее хозяин будет ею доволен!

— У тебя красивое лицо, — сказал мужчина, — возможно, самое красивое из всех, какое я когда-либо видел. У тебя быстрый и тонкий женский ум и превосходные рабские формы. У тебя тело, которое сводит меня, мужчину, с ума от желания, я его реакции посрамили бы реакции самки слина во время течки.

— Кажется, работорговцы туго знают свое дело, Господина, — улыбнулась я.

— Так и есть, — подтвердил он, — и можешь в этом не сомневаться, рабыня.

— Тогда не относитесь ко мне, как мог бы это делать землянин по отношению к земной женщине, — попросила я. — Лучше обращайтесь со мной так, как мужчина, родившийся на Горе, к женщине, которая ему принадлежит, той, с кем он хорошо знает, как надо поступать.

Мужчина ожег меня своим взглядом.

— Пожалуйста, возьмите меня не как ту, кем вам хотелось, чтобы я была, а как ту, кто я есть.

— Ты — рабыня, — бросил он.

— И я рада этому, Господин, — напомнила я ему.

— Шлюха, — добавил мужчина.

— Простите мне мое рабство, — вздохнула я. — Я просто женщина!

— Кто бы мог знать, как я боролся со своей слабостью, со своей любовью к тебе! — воскликнул мой господин. — Я гнал тебя от себя. Я избегал тебя. Я относился к тебе с презрением. Я оскорблял тебя. Я старался держаться от тебя подальше. Я обращался с тобой с равнодушием и жестокостью! Но каждое мгновение, когда тебя видел, мне приходилось бороться с собой, со своим желанием схватить тебя, заключить в свои объятия, прижать тебя к себе!

Комната, казалось, начала вращаться вокруг меня, пол закачался, пытаясь уронить меня. Мне вдруг показалось, что лампа начала гаснуть. У меня перехватило дыхание. Я поняла, что еще чуть-чуть, и я упаду в обморок.

— Да, — выкрикнул мой господин. — Я люблю тебя!

Я из последних сил вцепилась в ускользающее сознание. Мне было трудно дышать, сердце колотилось как бешеное. Но вот, наконец, пол перестал раскачиваться подо мной, в комнате посветлело, я снова была в полном сознании. Даже через все помещение я видела, в каком страдании, каком мучении он находился.

— Я не должен любить тебя! — прорычал он. — Я не должен позволять себе такую глупость!

Я извернулась, и поднялась на колени. В конце концов, я находилась в присутствии свободного мужчины, фактически, своего господина. Посмотрев на него, я встретилась с его дикими глазами.

— Но я ничего не могу поделать с собой, — признался мужчина. — Я просто люблю тебя!

— Вы не дали мне даже малейшего намека на это, Господин, — укорила я его.

— Я не знаю, кого я ненавижу больше себя или тебя, — сказал он, — или обоих сразу. Себя за свою слабость, а тебя за то, что именно Ты сделала меня таким, и за то, что Ты самая волнующая и желанная женщина во всем мире!

— Господин находит меня интересной для него? — поинтересовалась я.

— Видеть тебя — означает хотеть! — в ярости крикнул мужчина, а затем обернулся и снова, раз за разом принялся бить в стену кулаком, приговаривая: — Я! Не должен! Любить! Тебя!

— Но ведь, некоторые мужчины, Господин, — заметила я, — любят своих рабынь!

— Ты — простая варварка в ошейнике! — напомнил мне он.

— Да Господин, — не стала отрицать я.

Вдруг мужчина резко повернулся ко мне.

— Ненавидя тебя и одновременно любя, я не мог не ощущать той роли, которую Ты могла сыграть, и той опасности, которая могла бы исходить от тебя. Я знал, что среди остальных, тех кто служил в работорговом доме на Косе, найдется не так много тех, кто смог бы наверняка снова опознать тебя. Поэтому я держал свои чувства в секрете от всех, никому не признаваясь в том, какое страдание, причиненное, кто бы мог подумать, простой заклейменной рабской красоткой, я ношу в своем сердце. Вот так и получилось, что, когда понадобился человек, чтобы разыскать тебя и перерезать глотку, то именно я оказался на первом месте у моих работодателей. Они ведь знали о моей ненависти к тебе, а не о моей жажды тебя, о моем презрении, а не о моем неутоленном желании тебя. В действительности у них просто не было иного выбора, поскольку другие охранники просто послали их подальше, не желая участвовать ни в твоих розысках, ни в твоем убийстве. Это, кстати, свидетельствует в пользу твоей популярности, необузданная Ты моя, изящная маленькая искусительница.