* * *
За смертью неизбежно следует рутинная работа, даже если труп обнаружил муж опытного нью-йоркского детектива.
- Ты можешь его опознать? - спросила Ева у мужа.
- Квим. Лайнус Квим. После того как я тебе позвонил, я сверился со списком персонала. Бригадир рабочих сцены. Ему было пятьдесят шесть. Разведен, детей не имеет. Он жил на Седьмой улице - один, как следует из его личного дела.
- Ты был с ним знаком?
- Нет.
- Ладно, побудь пока здесь. Пибоди, дай мне лестницу. Я не хочу пользоваться этой, пока ее не осмотрят эксперты. Кстати, что это за парень, Рорк?
- Ральф Байден, из бригады уборщиков. Он сегодня работал один. Заметил, что дверь на сцену не заперта, и доложил своему начальству.
- Когда все это случилось? - спросила Ева, внимательно рассматривая упавшую лестницу и осколки разбитой бутылки.
Рорк посмотрел на нее долгим взглядом и только потом заговорил:
- Он связался со службой контроля в одиннадцать двадцать три. Через шесть минут об этом доложили мне, а я пришел сюда ровно в двенадцать. Вы удовлетворены моим рапортом, лейтенант?
Ева хорошо знала этот тон и поняла, что Рорк раздражен, однако сейчас ей было не до того.
- Вы с парнем к чему-нибудь прикасались?
- Я знаю правила. - Рорк нахмурился. - Теперь уже не хуже, чем ты.
Ева что-то невнятно пробурчала и полезла вверх по принесенной лестнице.
Смерть через повешение всегда ужасна; достаточно взглянуть на это фиолетовое лицо, выкатившиеся глаза... "Покойный весил не больше шестидесяти килограмм", - прикинула Ева. Это мало, слишком мало, чтобы, упав вниз, тело собственным весом переломило шейные позвонки и подарило несчастному быструю и безболезненную смерть. Этот человек умирал долго и мучительно, сопротивляясь смерти и зная, что ему не суждено победить.
Рукой, покрытой специальным составом, Ева вытащила из-за пояса повешенного вырванный из блокнота листок. Прочитав написанное, она бросила листок вниз.
- Упакуй его, Пибоди.
- Есть, босс. Самоубийство?
- Полицейские, которые торопятся с выводами, чаще всего оказываются в луже. Вызови бригаду экспертов и поторопи медиков. У нас - смерть по неустановленной причине.
Пристыженная Пибоди взялась за рацию, а Ева осмотрела узел на веревке.
- Почему, собственно, ты решила, что это самоубийство, Пибоди?
- Ну-у... Человек найден на своем рабочем месте повешенным, а это традиционный способ самоубийства. Есть предсмертная записка, разбитая бутылка домашнего пива и один стакан. Кроме того, отсутствуют явные следы борьбы и насилия.
- Во-первых, повешение веками использовалось в качестве одного из видов казни. Во-вторых, пока у нас нет свидетельств того, что записка написана самим повешенным. В-третьих, до тех пор, пока тело не будет обследовано экспертами, мы не можем утверждать, что на нем отсутствуют следы насилия. А если даже они не обнаружатся, - Ева уже спускалась вниз, это еще ничего не доказывает. Жертву, возможно, всунули в петлю в бессознательном состоянии.
- Понятно, босс.
- На первый взгляд это действительно похоже на самоубийство. Но мы не имеем права плавать на поверхности. Мы обязаны нырять вглубь: наблюдать, собирать улики, анализировать и только потом делать выводы.
Ева отошла на несколько шагов назад и окинула взглядом картину происшествия.
- Человек приходит в пустой театр, садится, выпивает стакан пива, пишет короткую записку, делает аккуратную петлю, залезает на лестницу, привязывает веревку к балке и прыгает вниз. Почему?
Посчитав, что вопрос адресован ей, Пибоди предложила наилучшее объяснение, которое пришло ей в голову:
- Он здесь работал, а самоубийцы обычно сводят счеты с жизнью именно на своем рабочем месте.
- Я говорю не о самоубийцах вообще, Пибоди, а о Квиме. О Лайнусе Квиме.
- Да, босс. Если он повинен в смерти Драко, что можно предположить, исходя из содержания записки, возможно, его замучили угрызения совести. Он вернулся сюда и восстановил баланс справедливости - покончил с собой под сценой, на которой был убит Драко.
- Думай, что говоришь, Пибоди! Вспомни убийство и то, как оно было осуществлено. Холодный расчет, дерзость, безжалостность. Где ты видишь место для "угрызений совести"?
Сказав это, Ева развернулась и пошла в дальний угол помещения, где на корточках сидел Ральф.
- Подумаешь, большое дело! - пробормотала Пибоди. Девушку мучил стыд из-за того, что ее отчихвостили в присутствии Рорка. - Она сейчас просто злится.
- Да, - подал голос Рорк, - она злится. Но не на тебя и не на меня. Он смотрел на тело, которое покачивалось под потолком, и прекрасно понимал свою жену. - Ее оскорбляет смерть. И так бывает каждый раз, когда Ева с ней сталкивается.
- А сама говорит: "Не принимай это слишком близко к сердцу".
Рорк посмотрел на Еву, которая разговаривала с Ральфом, бессознательно загораживая от него своим телом подвешенный к балке труп.
- Да. Она так говорит.
* * *
Рорк был терпелив. Он умел ждать и знал, что Ева его обязательно найдет - хотя бы для того, чтобы убедиться, что он не сует нос в ее служебные дела.
Он поднялся на сцену, на которой все еще находились декорации, изображающие зал суда, включил свет и сел на "скамью подсудимых". Это было забавно: мультимиллиардер - в бутафорском суде. Вынув карманный компьютер, Рорк стал просматривать последние биржевые сводки. Так его и застала Ева за картонной решеткой, в круге голубоватого света, с компьютером в руках.
- Тебя уже посадили? - шутливо поинтересовалась она.
- М-м-м? - Он поднял на нее глаза. - Отпустят, никуда не денутся. Ты же видела мое досье: ни одного правонарушения.
- Я видела твое досье уже после того, как ты влез в закрытые файлы и как следует все почистил.
- Это серьезное обвинение, лейтенант. У вас есть доказательства? - На его губах играла улыбка. - Впрочем, я действительно никогда не имел удовольствия защищаться в суде по уголовным обвинениям. Как мальчик?
- Кто? Ах, Ральф... Все еще трясется. - Она вылезла из люка на сцену. - Я велела ребятам отвезти его домой. Он нам пока не нужен. А когда оклемается, будет рассказывать дружкам о своем приключении, а они за это будут ставить ему пиво.