Она запустила свои руки в его густые черные волосы и откинула его голову назад, чтобы их взгляды встретились. Глаза у Рорка были темно-синие и излучали тепло.
- Я хочу, чтобы ты произносил мое имя, когда берешь меня. - Ева вновь и вновь целовала его губы, ощущая, как все тело мужа напрягается и теснее прижимается к ней. - Ты будешь повторять его, и я буду знать, что в этот момент для тебя ничего на свете не существует, кроме меня. Как и для меня ничего не существует, кроме тебя. Только мы вдвоем на всем белом свете!
Их губы слились в экстазе всепоглощающего поцелуя. Ева задрожала, застонав, откинулась назад, задохнулась от нахлынувшего желания... и вдруг резко отпрянула от него.
- Ева?!
В его голосе слышалось напряжение, и ей нравилось это. Она вновь взяла бокал с шампанским.
- Мучит жажда?
- Нет. То есть в известном смысле...
Он попытался обнять ее, но она выскользнула, протянув ему бокал.
- А меня мучит. Давай выпьем. Я хочу проникнуть в твои мысли.
- Ты уже проникла. Ева, я хочу тебя!
- Ты получишь меня. После того, как я получу тебя. - Она взяла пульт дистанционного управления и нажала какие-то кнопки. Одна из стен гостиной раздвинулась, обнажив кровать с множеством подушек. - Вот где я хочу тебя получить! Но это потом, не сразу. - Она сделала большой глоток шампанского, с хитрой усмешкой поглядывая на него. - Ты совсем не пьешь.
- Ты меня просто убиваешь!
Она радостно рассмеялась, и от этого смеха у него стали подламываться колени. Рорк чувствовал, что почти теряет сознание, окутанный каким-то сладким дурманом, а его мозг плавает в любовном угаре, которым она его обволакивала.
- Дальше будет еще хуже, - пообещала Ева.
Теперь Рорк жадно выпил и отставил свой фужер.
- Боже, помоги мне!
Ева подошла к мужу и сняла с него пиджак.
- Мне нравится твое тело, - пробормотала она, медленно расстегивая пуговицы на его рубашке.
"Какая увлекательная забава, - подумала она, - заставить дрожать здорового крепкого мужика". Она чувствовала, как дрожат его мускулы, пока ее пальцы, расстегивая пуговицы на рубашке, спускались все ниже, все ближе к ширинке на брюках. Но вместо того, чтобы начать расстегивать брюки, она, улыбнувшись, сказала:
- Будет лучше, если ты сядешь.
Ева ощущала, как стучит кровь в жилах Рорка, заставляя его быть более настойчивым и даже грубым. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться его желанию и не опрокинуться на пол, идя навстречу требовательному зову его тела.
- Нет, не здесь, - сказала она, отстранив руку Рорка и слегка поглаживая взбугрившуюся плоть. - Я думаю, что ты просто не успеешь дойти до кровати, если я сдамся.
Его шатало, но не от вина. Ева вела его через комнату в каком-то странном танце. Усадив наконец мужа на кровать, она встала перед ним на колени и медленно провела руками вдоль ног: от пояса до лодыжек. Затем сняла с него ботинки и поднялась.
- Я принесу вина.
- Я обойдусь без вина.
Она отошла в комнату и оглянулась.
- Не обойдешься. Или я буду пить его из тебя.
Ева наполнила фужеры и поставила их на инкрустированный столик около кровати. Затем начала медленно спускать платье вдоль тела. При этом ее золотые глаза были полны трепещущего огня отражающихся свечей.
Рорк не понимал, как его организм выдерживает эту пытку, почему он еще не взорвался.
- О боже! Боже мой!
В его голосе зазвучал ирландский акцент. Ева знала, что это происходит, когда он растерян, злится или возбужден. В этот момент она впервые не пожалела и даже порадовалась, что потратила время и нервы на то, чтобы переодеться в вечернее платье.
Ее белье было тоже ярко-красным и составляло резкий контраст с кожей. Она медленно снимала шелковый топ, постепенно обнажая грудь, пока он не упал к ее ногам, скользнув по бедрам. Ее просвечивающие малюсенькие трусики больше демонстрировали, чем скрывали, создавая, однако, флер интимности и привлекательности.
Ева перешагнула через лежащее у ее ног платье, отбросив его большим пальцем ноги в сторону.
- Может быть, мы сначала поужинаем?
Рорк сидел с открытым ртом, тщетно пытаясь поднять глаза на ее лицо.
- А впрочем, я полагаю, ужин подождет. - Она шагнула к нему и присела между ног. - Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
Рорку хотелось грубо схватить ее, но он заставил себя нежно погладить каждый изгиб на шее, плечах и груди.
- Не двигайся.
Ева знала: откинувшись, он надеется, что она возьмет его пенис. И она сделала все, на что была способна, чтобы доставить ему удовольствие.
Мягкий свет свечей, бликами отражавшихся в серебристых лепестках роз, нежно освещал два слившихся в ненасытных ласках красивых тела. Она держала его в руках, лаская губами и языком. Эротика и нежность, страсть и любовь... Она хотела сделать для него все, все, что только могла.
Рорк застонал, ощущая нарастающее сладостное напряжение во всем теле. Казалось, стук его сердца был слышен во всем городе. У него потемнело в глазах, а дыхание остановилось. Она заставляла его страдать и наслаждаться одновременно. Ее горячее нежное тело скользило по нему, в то время как губы и язык доводили до сумасшествия.
Но вот струна лопнула, не в силах больше сдерживать натянувшее ее напряжение, и он с хриплым рычанием заполнил ее рот и руки собой.
Ева испытала сильнейший электрический удар. Все тело дрожало сумасшедшей крупной дрожью.
Рорк сказал что-то на родном языке, что с ним случалось крайне редко. Она не поняла ни слова. Но затем он приблизил к ней лицо, обдавая горячим прерывистым дыханием, и прошептал:
- Ты нужна мне, Ева. Ты нужна мне!
- Я знаю. - Ева задыхалась от нежности к этому сильному и такому желанному мужчине. Она стала покрывать поцелуями его лицо, еле слышно приговаривая: - Только не останавливайся, только не останавливайся.
В глазах у нее стояли слезы, и мерцающий свет свечей отражался в них. Рорк прижал ее крепче к себе и стал целовать глаза, слизывая слезы страсти и любви.
- Ева!..
- Нет, на этот раз дай мне сказать это первой. И запомни, что я буду говорить это первой. Я люблю тебя. Я всегда тебя буду любить. Будь со мной... - бормотала она, когда он входил в нее. - О господи, оставайся всегда со мной!