- Не стоит извиняться, - тихим, спокойным голосом проговорила Мира. Учитывая обстоятельства, вы держитесь прекрасно. И эта беседа с лейтенантом Даллас обязательно поможет вам. Продолжайте, пожалуйста.
- Но я не знаю, что говорить! - Айрин смотрела на Миру, и в глазах ее светилось доверие. - Произошло нечто ужасное, а как и почему это случилось, я не знаю.
- Когда вы взяли нож, вы не заметили ничего необычного? - спросила Ева.
- Необычного? - Айрин растерянно моргнула. - Нет... Нож лежал там, где ему и положено, ручкой ко мне. Я должна была повыше поднять его, чтобы зрители увидели лезвие. Свет установлен так, чтобы клинок ярко блестел в лучах юпитеров. Затем я должна была подойти к Ричарду, левой рукой взять его за правое плечо, словно хочу обнять, и... - Айрин сделала еще одну глубокую затяжку. - И... удар. После этого лезвие убирается в рукоятку, выпуская из нее "кровь" - бутафорскую, разумеется. Обнявшись, мы застываем буквально на несколько секунд, а остальные персонажи бегут к нам, чтобы оттащить меня от него. Вот и все.
- Какие отношения связывали вас с Ричардом Драко?
- Что? - Айрин недоуменно уставилась на Еву.
- В каких отношениях вы состояли с Драко? Расскажите как можно более подробно.
- С Ричардом? - Айрин сжала губы и положила руку на горло, словно пытаясь помочь застрявшим в нем словам. - Мы были знакомы несколько лет. И еще раньше работали вместе... Преимущественно в Лондоне.
- Я спрашиваю о ваших личных отношениях.
Айрин колебалась. Всего долю секунды, но вполне достаточно, чтобы Ева это заметила.
- Отношения между нами были вполне дружескими. Как я уже сказала, мы были знакомы не один год. Когда мы с Ричардом работали над одной из постановок, английские газеты начали трубить о том, что у нас роман. Мы не пытались развеять этот миф, поскольку он для нас являлся своего рода рекламой; публика так и валила на наш спектакль. Я тогда была замужем, но обывателя это не шокировало, поскольку придавало еще больше пикантности ситуации. Я помню, нас с Ричардом это страшно веселило.
- Но на самом деле это не соответствовало действительности?
- Я была замужем, лейтенант. И у меня хватало ума, чтобы понять: Ричард - не тот человек, ради которого стоит жертвовать счастливым браком.
- Почему? Что вы хотите этим сказать?
- Он - блистательный актер. Точнее, был... - поправилась Айрин, сделав последнюю затяжку. - Но при этом он был далеко не самым лучшим из людей. Я понимаю, это звучит ужасно, дико... Но я хочу быть искренней до конца. Ричард был очень дурным человеком. Только не подумайте, будто я хотела его смерти.
- Пока что я ничего не думаю. Я только хочу, чтобы вы как можно подробнее рассказали мне о Ричарде
- Хорошо. Хорошо... - Актриса глубоко вздохнула и раздавила в пепельнице окурок, словно это была ядовитая гусеница. - Все равно вам расскажут об этом другие. Ричард был самовлюбленным эгоцентристом, как и многие в нашем артистическом мире. Но меня это не остановило, и, когда представилась возможность поработать с ним, я не колебалась ни секунды.
- А известно ли вам о каких-нибудь других людях, которые тоже считали Ричарда "не самым лучшим из людей" и были бы рады, чтобы из его груди вытекла не бутафорская, а настоящая кровь?
- Я уверена, что Ричарда недолюбливали очень многие из тех, с кем он сталкивался на своем жизненном пути. - Айрин прижала пальцы к вискам, словно у нее вдруг разболелась голова. - Наверняка были и поруганные чувства, и обиды, и сплетни, и дрязги. Ведь это - театр...
* * *
"Ну и паршивое же это занятие - быть актером!" - думала Ева. Люди плачут фальшивыми слезами, произносят пустопорожние, бессвязные монологи, которых постыдился бы самый распоследний краснобай-адвокат. Пыжась изо всех сил, они разглагольствуют о прекрасном, мечтая при этом, чтобы подох конкурент - ведь тогда можно будет занять его место и подняться еще на одну ступеньку лестницы, которая ведет к славе.
- Что за дерьмовое местечко! У меня просто мурашки по коже бегут. А у тебя нет, Пибоди?
- Даже не знаю. - Пибоди бродила за кулисами, пожирая горящими глазами все, что ее окружало. - Может, многие актеры и готовы сожрать друг друга, но все равно, здесь классно! Все эти юпитеры, занавес... Попробуйте представить, как вы выходите на эту сцену, раскрывается занавес, и вы - в свете софитов, а перед вами - огромный зал, заполненный людьми. И все смотрят на вас!
- Фу, кошмар! Кстати, вернись с небес на землю. Нам нужно отпустить свидетелей, пока они не начали ныть о "правах человека".
- Ненавижу свидетелей!
Ева фыркнула и открыла свой блокнот.
- Итак, что мы имеем? Очень любопытный портрет жертвы. Никто не хочет говорить о нем плохо, но ясно, что его все не любили. Люди выдавливают из себя фальшивые слезы, но все равно становится понятно, что они считают его полным дерьмом. Значит, так, я еще осмотрюсь здесь, а ты отправляйся в фойе и распусти свидетелей. Проконтролируй, чтобы все они были переписаны: имя, фамилия, адрес, телефон. Предупреди каждого, что в указанное время он обязан явиться к нам и дать показания. Назначь допросы на завтра.
- В управлении или на дому?
- Это мы завтра решим. После того, как ты с этим разделаешься, свободна. Встретимся утром в управлении.
- А вы домой не собираетесь?
- Собираюсь. Когда-нибудь...
- Хотите, я вас подожду?
- Нет смысла. Лучше завтра возьмемся за дело с новыми силами. Поэтому сейчас займись зрителями, а я хочу еще с кем-нибудь побеседовать. Желательно опросить как можно больше людей - и как можно скорее.
- Есть, босс. Классное у вас платье! - добавила Пибоди, убирая блокнот, в который записывала указания начальницы. - Наверное, намучаешься, когда нужно его снять?
Ева оглядела свое короткое платье, снабженное бесчисленным количеством застежек.
- Ненавижу его! Как раз сейчас, когда самая работа, я - в этом дерьме!
Развернувшись на каблуках, она двинулась к задней кулисе, где стоял запертый шкаф с реквизитом.
- Ключ! - протянув руку, сказала она, обращаясь к широкоплечему верзиле-полицейскому, которого приставили для охраны "объекта". Полицейский дал ей ключ, упакованный в целлофановый пакет для улик. - Сюда кто-нибудь пытался залезть?