— А тут я в чем виноват? — поинтересовался Вишняков лениво.
— Мне пришлось из-за тебя сделать аборт, и теперь еще неизвестно, смогу ли я иметь детей или нет!
— Тамара… Тамара, остановись, — попросил он, закатывая глаза под лоб. — Или я напомню тебе, что аборт ты делала не от меня. И делала его задолго до нашего с тобой знакомства. Это раз.
Она помолчала, а потом спросила сердито:
— А что два?
— А два, это то, что я не виноват в крушении твоих мечт и желаний. Это я о твоей загубленной карьере.
Вишняков встал и пошел в кухню. Достал из холодильника начатую бутылку красного вина, вытащил зубами пробку, налил себе в бокал почти до края. Глотнул раз, другой.
— А кто виноват, кто, Вишняков? Ты же не помогал мне ни в чем.
— Не был обязан, — огрызнулся он. — Знаешь, Тамара, кто виноват в твоих неудачах?
— Кто? — буркнула она.
— Ты. Нет у тебя таланта, дорогая, нет. Признай это. И займись чем-нибудь другим.
— Ах ты, сволочь! — выдохнула она с ненавистью.
И прежде, чем она продолжит, Вишняков отключил телефон. Он знал, какие слова она скажет в его адрес. Они почти всегда повторялись.
Он выключил телефон совсем. Убрал бутылку в холодильник. Вернулся с бокалом вина в гостиную. Сел в любимое громадное кресло, казавшееся Тамаре уродливым, положил ноги на низкий столик и блаженно зажмурился.
Какое же это все-таки счастье: сидеть так вот, в одиночестве, в тишине, которую никто не нарушает. Можно потягивать вино, без боязни, что у тебя выхватят бокал и выльют в раковину или за окно. Можно беспричинно улыбаться или хмуриться. И не отвечать потом на вопросы: а почему, а с чего это, а каким мыслям он скалится… Можно не переодеваться в домашнюю одежду и продолжать ходить по дому в брюках, в которых пришел с работы. И даже пересоленные магазинные пельмени не способны были испортить ощущения блаженного покоя.
От звонка в дверь — продолжительного, настырного — он дернулся и пролил вино себе на рубашку.
— Черт! — едва слышно выругался Вишняков, затирая пятно. — Тамара, да что же ты никак не угомонишься-то!
Открывая дверь, он был уверен, что за ней пританцовывает от нетерпения его жена, с которой они решили развестись уже почти десять дней назад. И именно по этой причине спрятал бокал с вином в платяной шкаф в прихожей. Чтобы не давать ей лишний повод для визга.
— Добрый вечер.
За дверью не было Тамары, там стояла Королёва. Ольга Королёва, о которой он сегодня утром думал, что она не такая, как все.
— Можно войти? — Ее нога, обутая в легкие летние туфли, ступила на его порог.
— А если я не один?
Вишняков сцепил на груди руки, чтобы закрыть пятно от вина на рубашке. Но она все равно заметила.
— Пьете, товарищ майор? — глумливо ухмыльнулась Ольга. — Жена с чемоданами за порог, а вы за бутылку? Теперь за окно вино лить некому, так?
Она потеснила его от входа, вошла. Скинула с плеч легкую куртку болотного цвета, оставшись в джинсах и футболке без рукавов. Летние туфли оставила у порога. И пошла в комнату.
— Откуда знаете?
— Про вино? — отозвалась она с дивана, куда тут же забралась с ногами. — Так у меня под окном весь клен обледенел от вашего винного фонтана.
— Про чемоданы, — буркнул Вишняков, на ходу доставая бокал с вином из шкафа. — Что жена с чемоданами уехала?
— А-а-а, это. Так соседка Виктория из квартиры напротив просветила. Сказала, совсем теперь сопьется без жены. Жена не выдержала, бросила его. Он теперь совсем того… — Она выразительно глянула на бокал в его руке. — Я не особо ей поверила. А вы и правда пьете.
— Зачем пришли, Ольга? — Он демонстративно поднес бокал ко рту, сделал глубокий глоток. — Лекции мне читать? О вреде алкоголизма?
— Нет. Я не считаю вас алкоголиком. Вы же майор полиции. Стали бы вас там держать, если бы вы были алкоголиком, — произнесла она так, словно заучила заранее.
— Логично, — удивленно вскинул брови Вишняков.
Такие доводы Тамаре казались смехотворными. Она считала, что все его коллеги — алкаши со стажем. Иначе в их профессии нельзя. Нервы не справятся.
— Так зачем пришли? — Он сел в любимое кресло, снова положив ноги на столик.
— Поговорить.
— А больше не с кем? — Он глянул на нее поверх бокала. — Кстати! А чего это вы не на машине? Стоит, бедняжка, скучает. Снегом замело. Парковку стережете или как? Пару дней уже не трогаете? Так?