Не ограничившись первым официальным сообщением относительно событий, разыгравшихся в Лавре, СНК опубликовал второе сообщение - об убийстве о. Петра Скипетрова, коренным образом извратив обстоятельства убийства. Лживо, со слов якобы какого-то архимандрита, не названного в этом официальном документе даже по имени, утверждалось, что красногвардеец, окруженный толпой возбужденного народа, убил о. протоиерея после того, как последний ударил его посохом Также лживо утверждалось, что вскрытия тела отца Петра Скипетрова нельзя было произвести потому, что к лазарету явилась толпа истеричных женщин и угрозами заставила выдать им тело убитого Врач лазарета, в который доставили тело о. Петра, Ф.А. Верховский указывал, что никакой толпы женщин не было, а прах был выдан священникам и диаконам - сослуживцам покойного. Их просьба а выдаче тела убитого была удовлетворена, так как причина смерти была совершенно ясна и вскрытия не требовалось.
"Не успели забыть мученика о. Кочурова, - писал в "Церковных ведомостях" в это время проф А Борзов, - как перед нами новый мученик. Он погиб в стенах столичной Лавры, где, по-видимому, меньше всего было бы ожидать торжества грубого насилия. Но и сюда оно проникло с улицы, - сюда, в место покоя, молитвы, уединения" [5]
Тело о Петра Скипетрова было перенесено в Скорбященскую церковь вечером 21-го января. В выносе и в совершении заупокойной всенощной участвовали митрополит Петроградский Вениамин, викарии и многочисленное духовенство, 21-го и 22-го января у гроба Скипетрова пребывали тысячи молящихся. Панихиды "об убиенном за веру православную рабе Божием протоиерее Петре" (так возглашалось заупокойное моление) совершались непрерывно
22-го января в Скорбященской церкви на стеклянном заводе состоялось отпевание отца Петра. Литургию и отпевание совершили митрополит Вениамин, епископы Прокопий и Артемий и около 25 представителей столичного духовенства. Проститься с настоятелем явилось множество прихожан этого храма. Митрополит Вениамин произнес краткое слово.
Предположенное погребение о. Петра близ Скорбященской церкви не состоялось, вследствие вмешательства в это дело местного совета.
Накануне погребения, поздно вечером, в местный комиссариат были вызваны исполняющий должность о. настоятеля прот. Я. Арсеньев, церковный староста Таиров, председатель приходского совета А. И. Копьев, где им был вручен запечатанный пакет. В нем оказалось распоряжение Совета этого района о запрещении хоронить покойного около храма: вблизи, мол, протекает Нева и может произойти загрязнение воды.
Об этом было доложено митрополиту Вениамину, который весь порядок похорон оставил прежний, но дал указание похоронить убитого о. Петра на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры. Туда, после отпевания, на руках прихожан прах мученика был перенесен по тому же пути, которым он шел в Лавру в день, когда его смертельно ранили. Сделать это было предложено митрополитом Вениамином. В Лавре совершена была лития в главном соборе, а затем около того места, где был ранен о. Скипетров. [6]
Орган Социал-революционеров "Воля страны" в те дни писал: "Теперь, при диктатуре большевизма, в церквах появляются вооруженные отряды с пулеметами. Ими фабрикуются новые святые, они создают мучеников [7] на почве религиозной так же, как создают они их во всех других областях русской жизни. Борьба, предпринятая Смольным для проведения в жизнь своих декретов, в той форме, в которую она вылилась в Лавре, ничего, кроме самого взрыва ненависти, не может вызвать. Убийство несчастного свящ. Скипетрова так же отвратительно, как расстрел манифестации 5-го января и убийство Шингарева и Кокошкина. Большевики возвращают Россию к Средневековью. Ко всем ужасам войны классовой, национальной, партийной, областной и внешней они прибавляют еще войну религиозную, быть может самую страшную и самую нелепую из всех". [8]
Отношение большевиков к Александро-Невской Лавре и ее насельникам, взволновало жителей Петрограда. Борьба с Церковью, уничтожение самой религии, в теории казалось делом нетрудным. Толпы людей, казалось, можно было убедить в том, что религия существует для затемнения классового сознания и для наживы священников. Но эта примитивная схема, при практическом ее осуществлении, не могла не вызвать волнений в народе, в течение тысячи лет связанного с определенной системой религиозного мышления и морали.
Поэтому захват Александро-Невской Лавры вызвал естественное недовольство даже в той массе, которая безропотно сносила все другие опыты, проделываемые большевиками за эти три месяца.
21-го января в виде протеста против беззаконных и варварских действий большевиков был устроен крестный ход в Лавру из Петроградских храмов. Демонстрация была грандиозной по числу в ней участвовавших и показательной по тому воодушевлению, с которым она прошла. А присутствие в ней интеллигенции свидетельствовало, что не только простолюдины оскорблены в лучших своих чувствах. [9]
Попытки комиссара по государственному призрению захватить Александро-Невскую Лавру побудили настоятеля Лавры епископа Прокопия и верующих подумать о серьезной и действенной защите лаврских святынь.
Такие действия епископа Прокопия, естественно, были не по душе Советской власти. Она постаралась дать свою "интерпретацию" событий в Лавре. На епископа Прокопия был вылит поток словесной грязи. Эта грубая ложь, распространявшаяся истинными виновниками трагических лаврских событий относительно епископа Прокопия, вызвала естественный протест. В городе было распространено воззвание, в котором, в частности, говорилось:
"Мы, нижеподписавшиеся, выражаем свое глубокое негодование против гнусной лжи, возводимой на досточтимого епископа Прокопия.
Нелепость чудовищной клеветы и обвинения нашего глубокочтимого владыки в провокации, приведшей к вызову красногвардейцев и к убийству о. Скипетрова, столь бессмысленны в своем содержании, что не нуждаются в серьезном опровержении. Мы, бывшие ближайшими свидетелями событий 19-го января, можем только пожалеть, что настоящее бесправное время не дает возможности оградить чтимое имя владыки от подобной инсинуации. Заявляем, однако, что мы считаем личность святителя Божия неприкосновенной и суду революционного трибунала не подлежащей и потребуем строжайшего расследования всех обстоятельств дела при нашем участии". [10]
Далее следовали пятьсот подписей.
Ежедневная пресса на лаврские события отозвалась с редким единодушием. Газеты всех направлений, исключая, конечно, большевистские, сурово осуждали насильников, посягнувших на святое святых народной души.
В "Нашем веке" 20-го января Д. Философов писал о "новом фронте" фронте физической борьбы с Церковью.
"Я еще не знаю всех подробностей событий в Лавре, но уже в народных массах ходят слухи не только о кощунствах, но и о предстоящей реквизиции самих храмов, прекращении богослужений.
Слухи эти падают на очень благоприятную почву. И кто знает, какие плоды на ней вырастут? Те самые массы, которые в вопросах материальной жизни настроены очень большевистски, могут "разделиться на ся" и начать воистину братоубийственную войну. В данном случае, авторитетным судьей является недавно избранный митрополит Петроградский Вениамин. Он хорошо осведомлен о настроении паствы. На днях он обратился к властям с официальным письмом, в котором очень скромно и незлобно предупредил о нежелательности резких мер, оскорбляющих религиозное чувство народа С этим указанием необходимо считаться
В конце концов, для Церкви, как таковой, никакие гонения не опасны. Всякие гонения "очищают" Церковь, укрепля ее моральный авторитет. История дает нам неопровержимые тому доказательства.
Но в настоящие трагические дни, когда не только Петроград, но вся Россия представляет собой настоящий вулкан, всякие грубые эксперименты в этой сложной психологической области чреваты очень серьезными последствиями. Большевики хвалятся пониманием психологии масс. Но в области религиозной они совершенные слепцы. Вот уж воистину - не ведают, что творят.
Достаточно несчастна Россия, достаточно замучена она непланомерной и случайной "гражданской войной", чтобы равнодушно относиться к новой ее форме