Другая часть с первых же дней революции оставила родную землю и сменила рабское существование на мытарства по Европе, сохранив за собой право быть свободными людьми
Третьи - наивные мечтатели, чистые и благородные, оставались и надеялись, что революционная волна сметет с русской земли весь мусор и где-то невдалеке засияет царство всеобщего довольства и счастья
Тяжелее всего пришлось как раз этой части интеллигенции Ее иллюзии рассеялись очень быстро Революционная волна, набрав силу, не спешила спадать Мусор нагромождался Вносить свою лепту в этот мерзкий процесс такие люди, с чистой совестью и умом, не могли Они оказались не у дел, где-то у подошвы этой волны, грозившей раздавить их в любой момент
С 1919-го года А Блок жил впроголодь Первые годы революции он характеризует как годы поощряемой животной жестокости, поощряемого массового убийства, всяческого безнаказуемого кровопролития и бесчеловечности во имя "блага человечества", годы поощряемого грабежа и вандализма [2]
В последний год разочарования Блока достигли крайних пределов В разговорах с Ю. Анненковым он не боялся быть искренним.
- Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь, - повторял он, - и не я один вы тоже! Мы задыхаемся, мы задохнемся все Мировая революция превращается в мировую грудную жабу" [3]
Блок умер в обнищании, без лечения В газете "Правда" за 9-ое августа 1921 года было сообщение "Вчера скончался поэт А Блок". Все! Только сегодня опомнились и спохватились ведь он был гениальный поэт.
Через 17 дней после смерти Блока (24 августа) среди участников так называемого "таганцевского заговора" был расстрелян Николай Гумилев.
В 1921-ом голу покинул Россию Алексей Ремизов. Мотивы - те же, что у большинства: кто мог, смывался. С горечью, болью, расставались с родной землей, со страхом за будущее.
Вспоминая годы "военного коммунизма". Ремизов писал, что многие из его круга дошли в то время до полной нищеты, несмотря на "ученые пайки" и на всякие усилия и ходатайства добрейшего М. Горького. Никакой "Квисисаны", ни филипповских пирожков с грибами, ни чаю. Вместо сахара - аптечный сахарин. "Кофий из голубиного помета". "Ободранный и немой стою в пустыне, где была когда-то Россия... Все, что у меня было, все растащено, сорвали одежду с меня". [4]
"Вода - основа всей жизни и источник корма - стала убывать и зацвела тиной. Убедившись в опасной перемене, утки решили покинуть родные места. Странствовать не легкое дело, но лучше домашнего гнета", - писал Ремизов, с ужасом оглядываясь на Россию.
"Вожди слепые, что вы наделали? Кровь, пролитая на братских полях, обеспощадила сердце человеческое, а вы душу вынули из народа русского... Русь моя, ты упала, не поднять тебя, не подымешься! Русь моя, русская земля, родина беззащитная, обеспощаженная кровью братских полей, подожжена, горишь?"
Здесь Ремизов ошибался только в одном: "вожди" отнюдь не были "слепы", они прекрасно видели свою цель и делали то, что считали нужным. [5]
Блок голодал, но еще в худшем положении был А. Белый.
И совсем невыносимая ситуация сложилась у Акима Волынского, исхудавшего и изнемогшего до чрезвычайности. Стал нищий. А ведь он был почетным гражданином Флоренции (за свои научные труды о Леонардо да Винчи).
Нищим, бездомным бродягой скончался в 1922-ом году Велемир Хлебников. Революция отказалась приютить и накормить его.
В том же году, разочарованные в революции, покинули загаженную большевиками Россию, Осоргин, Карсавин, Волковысский. Оставили родину виднейшие богословы Русской Православной Церкви, В. Лосский, Н. Бердяев, и многие другие.
Не выдержал и покинул Россию Георгий Иванов.
За открытое свободомыслие в 1922-ом году арестовали и приговорили без суда к изгнанию из СССР вместе с другими литераторами Евгения Замятина. В результате усиленных хлопот друзей приговор был отменен, но свободно выехать за границу ему не разрешили. Только в 1931-ом году, после личного письма Сталину, ему было разрешено оставить Союз.
Кстати, в 1914-ом году за повесть "На куличках" Замятина приговорил к аресту царский суд. Так кто же он? Монархист? Враг народа?
Не выдержал советского рая и Есенин - вскрыл вены и повесился.
Расстрелян, как японский шпион, Борис Пильняк.
1926-ой год. "Наше время, - суровое время, может быть, одно из суровейших в истории так называемого цивилизованного человечества", - писал тогда Лев Троцкий. [6]
Мейерхольд и Маяковский. Прекрасен был их союз. Он не был случаен. Оба с первых дней революции искренне отдали свои таланты большевикам. Оба были идеалистами, верили в приход царства коммунистической свободы. Объединило их и разочарование в большевизме. Оба увидели, что вместо светлой Коммуны Грядущего, на советской земле строятся Всесоюзные Арестантские Роты, страшная новая аракчеевщина, всеумертвляющая диктатура с послушной ей миллионной армией партийных чинуш, советских мещан. [7]
И сильный Маяковский не выдержал, 14-го апреля 1930 года застрелился. 37-ми лет.
1928-ой год - начало знаменитых сталинских "чисток". Сливки политической, дипломатической и военной интеллигенции попадают или на скамью подсудимых или на "вышку". Был арестован и выслан в Алма-Ату (Туркестан) Троцкий, арестованы и осуждены свыше сорока других сотрудников Ленина (в том числе Раковский, второй посол во Франции, Карл Радек и другие). Забавное совпадение: Радек, высланный в Тобольск, был поселен на улице Свободы. [8]
В январе 1929-го года Троцкий был изгнан из СССР в Турцию. В том же месяце были арестованы Рыков, Бухарин и Мдивани (первый торговый представитель СССР во Франции) и массовый террор коснулся интеллигенции всех родов. [9]
Жертвами сталинского террора стали Уборевич, Якир, Постышев (учеников заставляли на их портретах в учебниках прокалывать глаза), Каменев, Зиновьев, Антонов-Овсеенко, Енукидзе, Муралов, Блюхер, Тухачевский... сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч ни в чем не повинных людей.
В 30-х годах умолкает Анна Ахматова, этот представитель "безыдейного реакционного литературного болота", как ее характеризовал в своем докладе Андрей Жданов. Специальным постановлением ЦК ВКП(б) ленинградским журналам недвусмысленно запрещается публиковать ее произведения. [10]
То же самое происходит с Пастернаком.
Отравили в больнице М. Горького (1936 г.). Один из посетителей Горького в последние годы его жизни спросил, как бы он определил время, прожитое им в Советской России?
Максим Горький ответил:
- Максимально Горьким. [11]
Михаил Зощенко. Исключен из Союза писателей (40-е гг.). Постановлением ЦК ВКП(б) произведения его были запрещены. [12]
Исаак Бабель, 11-го мая 1939-го года арестован в Москве. В 1940-ом году осужден (за что?) сталинским военным судом и кончил свои дни в концентрационном лагере 17-го марта 1941-го года. Есть, правда, версия, что его расстреляли в Лефортовской тюрьме.
Такой уж в России климат: кто талантлив, душно ему, и в плечах узко, и чего хочется - нельзя, а что можно - неинтересно. [13]
Человеку, в котором остается человек, в России душно, унизительно, скучно и невыносимо тяжело. Это как климат, как погода, вся душа начинает пропитываться унижением, скукой и бессилием что-либо изменить. В России, как только начинаешь думать иначе, чем большинство, жить становится невозможно. [14]
России, и не только России, при любой деспотии не нужны способные служивые люди. Она их извергает всячески. Одних - прямой карой, прямым осаживанием и выживанием, других - непостижимым невезением в жизни. И лишь со стороны, из отстраненности видно, что невезение это не случайно. Деспотии нужны люди и умы средненькие, а повыше - противопоказаны. И в светлых, кстати, и в черных качествах. Исполнители нужны, гибко чувствующие общий тон. [15]
И власти извергают из "своей" страны самые здоровые и ценные души: поэт Некрасов, писатели Солженицын и Войнович, скульптор Э. Неизвестный; не выдерживая гнетущей атмосферы родной страны, покидают родной дом в настоящий день все больше и больше талантов - супруги Нессерер, Белоусова и Протопопов, десятки других. Мы уже не говорим о таких гигантах искусства, как Ростропович, Вишневская.