А наутро Ласло узнал: председатель управления вступил в социал-демократическую партию.
7
Заработал телефон. Починили и пустили несколько станций, по сотне номеров каждая. В Буде таких станций было две: «Ладьманёш» и «Кристина».
Телефонные провода висели над улицами, протянутые от дерева к дереву, лепились к балконам домов, к какому-нибудь торчащему из развалин бревну, а затем прямиком, через окна, устремлялись к аппаратам. Но зато появилась уже и телефонная книга — маленькая тетрадка в несколько листков, тоньше нынешнего справочника самого маленького провинциального городка. Но даже такая примитивная связь означала конец постоянным хождениям в Пешт, отнимавшим в оба конца полдня, конец ожиданиям у переправы. Скрученные по два, обмотанные белой изоляционной лентой тоненькие провода соединяли воедино самые отдаленные части города. «Прошу «Йожеф»… Занято?.. Будьте любезны, как только освободится, позвоните сюда. Спасибо… Освободился «Йожеф»? «Йожеф»? Прошу двадцать третий…»
Сейчас все иначе — сейчас весь, город соединен автоматическими линиями, и добрая весть, худая ли, срочная или совсем неспешная — телефон звонит всегда одинаково.
А в те дни абонентов соединяла телефонистка, и уже по одному ее звонку можно было догадаться о многом: иногда аппарат только дзенькал тихонько, будто робкий гость у двери: дома ли хозяева?.. Но в тот памятный день комитетский телефон вдруг зазвонил нетерпеливо, настойчиво, так что все почувствовали, что рука телефонистки нажимает кнопку с особенной силой.
Почта была тогда в ведении министерства торговли, коммунистического министерства. Девушка на станции, обзванивая районные комитеты, не жалела сил, она звонила, звонила… «Товарищи, просьба не расходиться, после полудня, возможно, будет передано важное сообщение!» — сообщала она.
Никто не знал, о чем может быть это важное сообщение. Но после второго звонка, уже часов около четырех дня, стали догадываться: вторая телефонограмма ЦК рекомендовала иметь наготове флаги, плакаты на случай возможной демонстрации. Шани Месарош и еще несколько сообразительных ребят раздобыли большие листы упаковочной бумаги, планки, а учитель черчения принялся рисовать буквы.
День выдался ясный, теплый — настоящий весенний, майский день. С утра по улицам пробежался короткий дождь, словно только для того, чтобы прибить пыль. Дело шло к вечеру, но из шафраново-красных облаков на крыши и стены будайских домов, на мостовые улиц еще лился ясный дневной свет. Глухие стены, фронтоны зданий прочертили в этом желтовато-красном световом ливне длинные черные тени. По улице брели одинокие прохожие: большей частью то были рабочие из Пешта с рюкзаками за спиной. В шесть часов вечера сообщение было передано. Свершилось!!! Все, кто оказался в кабинете Сечи, моментально бросились к балконной двери. Ни у кого не хватило терпения возиться с замком, и все выскочили на балкон прямо через раскрытое окно с криками:
— Ура! Войне конец!
Прохожие удивленно смотрели вверх, замедляли шаг, останавливались. Удивление медленно сменялось печальными, мягкими улыбками. Казалось, люди не понимали, в чем смысл такой бурной радости. А те, на балконе, стояли, раскрасневшись от волнения, возбужденные, размахивали руками и кричали изо всех сил:
— Война кончилась! Войне — конец!
Ласло приметил внизу серое, усталое лицо, изрезанное бороздами морщин, тощую шею… Человек повернулся к балкону и глядел тусклыми глазами на стоявших там — будто на ярмарочных зазывал. Куда они зовут? А может, заманивают на какое-нибудь совсем не интересное, уже порядком наскучившее всем зрелище… Непонятно только, почему они зазывают с таким воодушевлением…
— Войне конец! — кричал Ласло и глядел в упор на это серое, усталое лицо… Человек едва кивнул, — понял, мол. И продолжал смотреть выжидательно, как бы подбадривал: а ну, скажи еще что-нибудь! Но Ласло нетерпеливо и настойчиво продолжал выкрикивать только эти два слова:
— Войне конец!
Между тем два часа назад, когда члены комитета стали уже догадываться, о чем может быть срочное сообщение, Ласло и сам вел себя вот так же, как этот пожилой человек. В первый момент в голову приходили только деловые, конкретные мысли: о том, что нужно известить другие партии, районное управление, полицию, венгерскую комендатуру. Потом демонстрация, митинг, — нужно выделить оратора, организовать митинг и возле советской комендатуры. Вероятно, скоро начнет уже смеркаться, — нужно обеспечить какое-то освещение: свечи, может быть, несколько фонарей…