— В городе преступник расстреливает людей, и мотивы его пока неясны. По тому, как тщательно он готовит преступления, можно заключить, что он не маньяк, но, возможно, с психикой у него не все нормально.
— Из чего ты это заключил? — спросил генерал.
— Из немотивированности преступлений. Он не киллер, это не бандитские разборки, не передел сфер влияния мафиозных кланов, не националистические проявления, не терроризм и, я надеюсь, не месть.
— Тогда что?
— Пока не знаю. Он послал письмо по электронной почте в газету «Московский комсомолец», и техники переадресовали его мне, но я из-за недостатка времени не могу его изучить. После совещания обязательно займусь. Я пошлю ему ответ и попробую наладить диалог, попытаюсь выяснить, кто он и каковы мотивы его преступлений. Что им движет.
— Это поможет в раскрытии, — кивнул Бурляев, — но почему ты думаешь, что он тебе ответит?
— Я не уверен, но если ответит…
— Пробовали обнаружить его по электронному адресу? — Генерал обратился к технику.
Морозов встал:
— Не получается. Он тщательно готовит преступления, и я согласен с Петром Петровичем — он не маньяк. Он технически продвинут, знает компьютерные технологии и технологии связи. В редакцию звонил с уличного таксофона и следов на нем не оставил, мы проверили. Слюни на трубке есть, но его ли они. Письмо передал с чужого электронного адреса. Для этого надо взломать чужой электронный код. Это может сделать только хакер.
— Значит, какая у нас картина вырисовывается, товарищи? — произнес Бурляев. — Преступник расстреливает проституток, потом машины и людей у Госдумы, посылает письмо и требует к себе внимания. Чтобы к нему прислушались, чтобы знали, что он не врет.
— Он создает себе имидж убийцы, — вставил Семенов.
— Зачем? — Генерал обвел суровым взглядом всех присутствующих. — Цель?
— Пока неясно. Для этого и хочу наладить с ним контакт.
— Контакт контактом, но ты, Петя, учти… — Генерал нахмурился. — Ты хочешь узнать о преступнике как можно больше, но не упускай из виду того обстоятельства, что и преступник может о тебе что-то узнать. А он очень опасен и планы его неясны и мотивы преступлений тоже. Может, он террорист, член организации, ставящей своей целью дестабилизацию обстановки в городе.
— А прикрываются банальными убийствами? — Семенов покачал головой. — Нет, я думаю, он один и у него другие проблемы. — Семенов постучал себя указательным пальцем по виску. — Экстраполяция этих проблем в личностную сферу вызывает крайнюю форму отрицания и как его проявление — агрессию. Агрессия нашла выход в убийствах. Поймать его будет сложно, и сколько он всего еще натворит, одному Богу известно, но выбора у нас нет.
— Твоя теория о гениальном маньяке странная, но давайте обсудим еще версии. — Генерал посмотрел на присутствующих. — Начинайте с отчетов, а заканчивайте своими соображениями, товарищи.
Сотрудники начали по очереди зачитывать результаты обследования мест преступлений, опроса свидетелей, описание съемок камер наружного наблюдения, результаты вскрытия тел, баллистические исследования и все остальное. Семенов в который раз слушал известные ему факты и думал: «Немотивированные преступления наподобие маниакальных тяжелее всего раскрываются. Если вообще раскрываются. Если бизнесмен заказал конкурента и киллер выполнил заказ, то сразу возникает вопрос, кому выгодно это убийство. Ответ очевиден: тому, кому мешал этот бизнесмен. И сразу в круг подозреваемых попадает несколько человек. Начинаешь разрабатывать и бытовые версии и вспомогательные, собираешь улики, систематизируешь факты и доводишь дело до конца. А тут… Кому выгодно убийство проституток или расстрел машин у Госдумы и гибель трех прохожих. Или это теракт… Но у них есть мотив и он ясен — политическая направленность акции. К примеру, в Турции власти игнорируют требования курдов, и тем ничего не остается, как взрывать турецкие гостиницы и поезда. У нас эта проблема с чеченцами и дагестанцами, у англичан с ирландцами, у испанцев с басками, у евреев с арабами. К тому же за терактами всегда стоит политическая организация, а тут вроде ее нет. Может, у нас террорист-одиночка? В любом случае придется ждать, пока он совершит новое преступление или выдвинет требование, которое мы должны будем выполнить. Как только это произойдет, мы передадим дело сотрудникам Национального антитеррористического центра ФСБ и облегченно выдохнем. А пока нам расхлебывать всю эту кашу, нам — уголовному розыску».