Криминалист выпустил сизое кольцо дыма и отошел. Семенов вынул сотовый, включил экран и посмотрел на часы. Был уже час ночи.
— Опять только к трем домой попаду, — буркнул он себе под нос и спрятал трубку. — Выпил коньячку, выспался…
Домой Петр Петрович вернулся к четырем часам утра, когда за окном уже светало. Его стремление к раннему уходу со службы растаяло, как дым, но желание выпить, расслабиться и отдохнуть не пропало, а только усилилось. Его дорогая, любимая женушка Маша давно и крепко спала и пятый сон видела, и поэтому Петр пошел на кухню, тихо закрыл дверь, достал из шкафчика начатую бутылку «Старейшины» и сел за стол. Недолго думая, откупорил пробку, налил полную рюмку, взял ее большим и указательным пальцами, оттопырил мизинец, поднес ко рту, немного понюхал и махом выпил. Ароматом и послевкусием наслаждаться не стал, а сразу налил еще и снова выпил. В данной ситуации ему важнее была релаксация, а потом крепко заснуть, чтобы думы о службе не донимали.
Приняв душ, он вернулся на кухню, допил пузырь, съел приготовленный женой давно остывший ужин, состоящий из котлет и вареной картошки, и пошел бай-бай. Петр Петрович залез в кровать, под бочок к любимой, лег на спину и моментально расслабился. Рядом мерно посапывала его половинка, иногда причмокивала и похрюкивала, сглатывала слюну, совершала редкие легкие движения руками и головой.
«За день умаялась», — подумал Петр Петрович, закрыл глаза и попытался уснуть, но, несмотря на усталость и алкоголь, сон в руку не шел, и навязчивые мысли противно лезли в голову.
Он лежал и думал о том, что сейчас где-то спит, а может, и не спит совершивший убийство негодяй и что у него на уме — одному богу или черту известно, и как его обнаружить и поймать — пока неясно.
«Немотивированные преступления тяжелее всего раскрывать, — думал Петр. — Что этот гад хотел сказать своим тупым расстрелом, к чему стремился? Наживой тут и не пахнет. Хотя… Может, он псих, маньяк, больной человек, чьи помыслы — дремучий лес, и в душе у него потемки. Во всяком случае, будет день — и будет пища, соберем улики, проанализируем их — и раскроем это преступление. Как и все раскрывали. Все тайное когда-нибудь становится явным, и нераскрытых преступлений по факту быть не может. Была бы воля».
Полковник некоторое время лежал, размышлял, но потом алкоголь и усталость взяли свое, и он погрузился в царство Морфея.
Убийца, как принято у сельских жителей, встал засветло, умылся, поел, сел в джип и поехал в Москву. По пути заскочил на балашихинскую свалку и выбросил в мусорную кучу пакет с одеждой. Потом заехал на бензоколонку и залил полный бак.
Он доехал до «Марксистской», поставил машину на платную стоянку, взял спортивную сумку с оружием и боеприпасами, вышел и побрел вдоль дороги. Он шел и сквозь темные стекла солнцезащитных очков разглядывал припаркованные у тротуара машины. Выбирал подходящую, чтобы угнать. Наконец ему приглянулась неприметная серая десятка, он остановился возле нее, осмотрелся, понаблюдал за прохожими и, поняв, что никому нет дела ни до него, ни до машины, подошел к ней. Вынул из сумки черные кожаные перчатки и натянул на вспотевшие ладони. Достал небольшой прибор, направил на дверцу машины и нажал на кнопку. На крышке сканера начала беззвучно мигать красная лампочка, но вот цвет ее сменился на зеленый, и она погасла.
— Есть, сигнализация рюхнулась, — прошептал мужчина, спрятал приборчик, вытащил отмычку, быстро вскрыл дверной замок, отворил дверцу и сел за руль. Немного поковырявшись с зажиганием, он завел мотор, закрыл дверцу, переключил скорость, нажал на педаль газа и быстро уехал с места преступления. Поехал в центр. Недалеко от станции метро «Площадь Революции» остановил машину, надел бейсболку, вышел и закрыл дверцу. Он подошел к столь редкому в наши дни уличному таксофону, вставил карточку оплаты в паз, снял трубку и набрал номер редакции газеты «Московский комсомолец». В народе ее называют «комсомолка». Когда на том конце послышался вкрадчивый женский голос, он приложил ко рту кусочек тряпочки и хрипло произнес.
— Слушайте меня внимательно. Это касается ночного расстрела проституток на Садовом.
Девушка на долю секунды опешила, а потом взволнованно сказала:
— Да. Я поняла, я вас слушаю.
— Их убил я и я буду убивать еще. Я хочу, чтобы вы напечатали электронный адрес редакции, на который я буду присылать отчет об очередном убийстве.
— Извините, пожалуйста, у нас электронная почта указана в каждом номере, — заметила секретарь.
— Знаю я, — буркнул убийца, — но их не читают. Я хочу личный номер электронной почты, например, ваш, куда я буду посылать отчеты об убийствах. Я что, должен два раза повторять?